И. П. Корнилов и его сведения о северных хакасах-кызыльцах (Середина XIX в.)
И. П. КОРНИЛОВ И ЕГО СВЕДЕНИЯ
О СЕВЕРНЫХ ХАКАСАХ-КЫЗЫЛЬЦАХ (СЕРЕДИНА XIX в.)
I. P. KORNILOV AND HIS NOTES ABOUT THE NORTH KHAKASS-KYZYLIAN (MIDDLE XIX-TH CENTURY)
В. К. Чертыков
Известный государственный деятель И. П. Корнилов в 1847-1849 гг. проходил военную службу в Восточной Сибири. В 1848 г. он посетил Ачинский и Минусинский округа Енисейской губернии. По результатам поездки он опубликовал статью «Воспоминания о Восточной Сибири – город Ачинск и поездка в 1848 году на Божьи озера И. П. Корнилова», в которой содержатся ценные сведения о жизни и быте хакасов-кызыль- цев. В статье анализируется указанное сочинение И. П. Корнилова.
I. P. KORNILOV AND HIS NOTES ABOUT THE NORTH KHAKASS-KYZYLIAN (MIDDLE XIX-TH CENTURY)
Valeriy K. Chertykov
A famous statesman I. P. Kornilov served in military service in 1847-1849 years in East Siberia. He visited Achinsk and Minusinsk districts of Yenisei province. As a result of the trip he published an article “Memories of the Eastern Siberia – Achinsk city and a trip of I. P. Kornilov in 1848 year to the God’s lakes”, that contains valuable information about the life and culture of the khakass-kyzylian. The article analyzes the work of I. P. Kornilov.
В середине XIX в. ценный материал о северных хакасах-кызыльцах собрал Иван Петрович Корнилов (1811-1901). Он родился в местечке Сокольцы Подольской губернии. Учился в Пажеском корпусе (1826-1830), выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Измайловский полк. В 1831 г. участвовал в подавлении польского восстания. В 1839 г. состоял при профессоре Николаевской академии князе Голицыне по составлению нового курса военной истории и теории стратегии. В 1843 г. назначен старшим адъютантом в штаб главного начальника военно-учебных заведений. В 1847 г. в чине подполковника служил дежурным штаб-офицером Дежурства войск Восточной Сибири. В 1848-1849 гг. командовал 3-й бригадой 34-й пехотной дивизии. За отличие по службе И. П. Корнилов был произведен в полковники и в 1851 г. назначен старшим членом Межевой канцелярии и состоял при управляющем Межевым корпусом. В 1857 г. произведен в действительные статские советники с увольнением от военной службы и назначен инспектором казенных училищ Московского учебного округа. С 1864 г. – попечитель Виленского учебного округа. Член Совета министра народного просвещения (18681901), с 1874 по 1879 г. – товарищ (заместитель) министра народного просвещения, действительный тайный советник.
По долгу службы он собирал различные материалы (о состоянии золотопромышленности, сведения о зверопромышленности, статистикоэтнографические сведения о народонаселении Восточной Сибири, о положении ссыльнопоселенцев Енисейской губернии, статистические сведения о казаках Саянской и Абаканской станиц и др.) для составления рапортов генерал-губернатору Восточной Сибири Н. Н. Муравьеву. В его личном фонде в Российском государственном историческом архиве хранятся статистические и этнографические материалы о хакасах Ачинского и Минусинского округов. По его запросам в 1848 г. из Кизыльской, Качинской, Койбальской и Сагайской степных дум были предоставлены следующие материалы: «Донесения Качинской и Койбальской степных дум И. П. Корнилову о находящихся в их ведении “инородцах”», «Рапорт Кизыльской степной думы в Ачинский земский суд о состоянии Кизыльского кочевья от 7 марта 1848 г.». Корнилов начинает интересоваться географией, историей и этнографией Восточной Сибири. Он делает выписки из трудов Г. Ф. Миллера, И. Э. Фишера, П. С. Палласа, И. Г. Георги и др. исследователей Сибири, изучает русскую и иностранную научную литературу по географии и этнографии России.
Параллельно он занимается сбором материалов для написания научных работ, в том числе по этнографии кочевых народов Енисейской губернии. Им составлены «Библиографические заметки по этнографии Сибири»5, «Заметки со статистическими сведениями о коренном населении Качинской, Сагайской и Койбальской степных дум»6, «Записки с этнографическими сведениями о народонаселении Восточной Сибири (оседлые и кочевые народы)»7, «Статистико-этнографические сведения о Енисейской губернии с пометками И. П. Корнилова»8. В 1848 г. он был избран членом Русского географического общества. Впоследствии он публиковал работы по статистике, географии, этнографии, истории народного образования в России.
В 1848 г. он побывал в Ачинском и Минусинском округах Енисейской губернии, где посетил улусы кочевых «инородцев». По результатам этой поездки им была опубликована статья «Воспоминания о Восточной Сибири – город Ачинск и поездка на Божьи озера» [1], в которой он описал жизнь и быт северных хакасов-кызыльцев. Это настоящий ученый труд. Статья завершается обширными примечаниями. В работе он делает ссылки на книги Г. Ф. Миллера, И. Э. Фишера, П. С. Палласа, И. Г. Георги, И. С. Пестова, А. П. Степанова, П. А. Словцова. Из опубликованных источников им использованы «Древняя российская вивлиофика» Н. И. Новикова, «Акты Археографической экспедиции», «Акты исторические, изданные Археографической комиссией», «Полное собрание законов Российской империи». При написании этой обширной статьи Корнилов использовал материалы Кызыльской степной думы и свои личные наблюдения.
Следует отметить, что в 1853 г. в газете «Казанские губернские ведомости» начал публиковать свои статьи о кызыльских татарах1 сибирский чиновник и начинающий этнограф и краевед князь Николай Алексеевич Костров (1823-1881). В том же 1853 г. его статьи были перепечатаны и вышли отдельной книжкой [2]. В своей работе И. П. Корнилов не упоминает о публикации Н. А. Кострова, потому что свою работу он написал задолго до выхода в свет упомянутых статей князя о кызыльских татарах. Корнилов писал о них на основе личных наблюдений, а Костров, в то время делопроизводитель Енисейского статистического комитета, получил сведения из Кызыльской степной думы по специально составленному им опроснику. Эти материалы были доставлены ему степной думой в 1852 г. [3, с. 14].
Историю завоевания Сибири («Замечания о завоевании Сибири») И. П. Корнилов дает по трудам Г Ф. Миллера и И. Э. Фишера. Причина быстрых успехов русского оружия, по его мнению, объясняется осторожностью, снисходительностью правительства и мерами, совершенно согласными с характером русского народа. Завоеватели не составляли в Сибири отдельной, господствующей касты. Инородцы легко уживались с русскими из-за врожденного у последних добродушия и способности к общению с другими народами. Русские, в отличие от европейцев (англичан и испанцев), легко сближались с чуждыми племенами, смешивались с ними. Покоренным народам была предоставлена свобода религиозная и гражданская, что также способствовало сближению их с русскими [1, с. 608-609].
Корнилов отметил, что Восточная Сибирь мало изучена. Особенно это заметно по сравнению с Кавказом, не так давно присоединенному к России. По Кавказу опубликовано так много работ, что читателю остается только выбирать из этого множества сочинений. Он писал: «У нас нет ни одного удовлетворительного сочинения о статистике, истории и этнографии края. Это неполное знание Сибири может более или менее препятствовать правильному развитию ее благосостояния. Исторические памятники со временем уничтожаются, многие племена Сибири, особенно бродячие, вымирают, смешиваются с русскими и утрачивают первоначальный тип, а потому всякая медленность в исследованиях археологическом и этнографическом есть потеря невознаградимая» [1, с. 636-637].
Летом 1848 г. Корнилов совершил путешествие из Ачинска в Минусинск по почтовому тракту, который связывал два окружных города.
Доехав до с. Ужур, он решил свернуть с большой дороги на Божьи озера, называемые кызыль- цами Тигер-голь (т. е. Небесное озеро), желая осмотреть замечательные местности Ачинского округа, а также золотые промыслы Июсской системы. Затем он планировал снова выехать к тракту в с. Абаканское и по правому берегу Енисея следовать в г. Минусинск.
По пути следования его внимание привлекли рисунки и письмена («татарские» и «монгольские»), выбитые на камнях. Он писал, что «есть писаные утесы в горах, среди степей и на берегах рек». В статье он привел несколько зарисовок писаниц, сделанные им самим.
Так, он зарисовал большой фрагмент Бечи- щенской писаницы. Она находилась на утесе вблизи Черного Июса, в четырех верстах от зимнего улуса Печище, где раньше находился центр думы. Корнилов предположил, что изображения львов, тигров, верблюдов были начертаны пришельцами из южных стран. Он отметил, что верблюдов в настоящее время не разводят ни в Ачинском, ни в Минусинском округах [1, с. 633].
На примере у. Ураки (также бывший центр Кызыльской думы) он описал вид и устройство татарских улусов. Это поселение представляло собой беспорядочно разбросанное на открытой равнине собрание юрт всех возможных видов, окруженное множеством заборов из продольных жердей, составляющих открытые дворы для загона на ночь овец, лошадей, телят, коров. Здесь были юрты полушарные и в виде усеченных конусов; другие имели форму будок: с четырьмя, шестью и восемью сторонами, с дверями и острыми крышами или вовсе без крыш, но с одним потолком, что дает им вид сундуков. Были юрты в виде будок, построенные из тонких бревен и кладкой венцами, похожие постройкой на крестьянские избы. Полушарные и конические юрты покрыты листами бересты. Берестяные листы, распаренные для гибкости в горячей воде, сшивались бычьими жилами или нитями дикой конопли в одно большое одеяло, накидываемое на жерди, образующие основание юрты. Вход в юрту закрывал берестяной полог. В Ураках Корнилов заметил полушарную юрту, купол которой был покрыт берестой, а стенки состояли из частого плетня. У кызыльцев юрты по большей части бревенчатые, берестяных немного. Они поставлены друг к другу как попало: спиной, передом и боком, поэтому нет прямых улиц и переулков. В улусах нет огородов и не видать ни одного дерева. В загонах кучами лежит навоз, который в Сибири вообще не употребляется для удобрения земли.
Кочевые татары перегоняли стада и табуны непременно два раза, а иногда три и четыре раза в течение года. Летом скот пасли в горных и прохладных долинах при берегах рек и озер; на зиму стада угонялись в места открытые, где ветер сдувает снег и скот может по малоснежью всю зиму добывать подножный корм. У некоторых имелись осенние и весенние пастбища, где устраивались постоянные юрты из бревен или плетня (кошмовые и берестяные юрты переносились с места на место), поэтому имелись улусы зимние и летние.
В зимних юртах устраивались обыкновенно круглые, с прямо выведенными трубами камины, называемые чувалами. К чувалу примыкает малая печь, с вмазанным в нее чугунным котлом; труба этой печи проведена рукавом в трубу чувала. В летниках нет чувалов, а огонь раскладывается среди юрты на глиняном поддоне.
Улус Ураки был населен полуобрусевшими татарами. Многие жители изменили кочевому быту и жили круглый год на одном месте; впрочем, они сохранили привычку строить зимние и летние жилища. С наступлением теплой погоды они перебирались из зимников в летники, построенных иногда в нескольких шагах от первых. Русское влияние было весьма заметно, жители приняли православие, некоторые носили бороды, одевались по-крестьянски и говорили вполне порядочно по-русски [1, с. 637-638].
Большой и богатый у. Тагдал (центр Кызыльской думы) располагался на берегу Тигер-голя (Небесное озеро) на небольшом плоском перешейке, отделяющем Большое озеро от Малого. На перешейке извивается ручей, соединяющий оба озера и называемый Боос (рождающий); между озерами расстояние не более полуверсты. Здесь жил родоначальник татар – Тимофей Петрович Кулагашев. Инородцы этой думы, подчиненной наравне с русскими волостями ачинскому исправнику, разделены на 12 улусов: Кизильский, Шуйский, Больше-Ачинский, Мало-Ачинский, Игинский, Курлуков, Камларский, Аргунский, два Басагарских и два Мелетских. Последние два улуса находились севернее г. Ачинска, при впадении в Чулым р. Кемчуг. Из-за отдаленного положения они находились в ведении Мелетской управы, но были подвластны Кызыльской думе. На берегах Божьего озера были разбросаны юрты Больше-Ачинского улуса [1, с. 654].
В 1831 г. при губернаторе Степанове в думе числилось 2855 родовичей (муж. пола), в том числе 375 кочующих земледельцев; в 1848 г. их численность уменьшилась до 2751, в их числе было 244 земледельца и 63 торгующих. Уменьшение численности Корнилов объясняет тем, что некоторые торговцы и земледельцы по своему желанию исключались из ведомства степной думы, перечислялись в крестьяне и поступали в управление волостное. Так, в двух Басагарских улусах, где числилось 196 ясачных родовичей, с 1832 г. исключены из ведомства думы и записаны в крестьяне 10 человек.
К Петрову дню многие съезжались в с. Ужур для крещения младенцев и венчания; иногда приходские священники сами посещали улусы для совершения церковных треб. Были еще и шаманы. Они втайне продолжали лечить больных татар [1, с. 640-641]. Богатые кызыльцы, имевшие более сотни дойных коров, запасались вдоволь молочным вином и пьянствовали круглый год, возбуждая зависть бедняков. Автор поясняет: «Арака перегоняется на огне в медных кубах из неснятого молока. Татары никогда не отнимают телят у дойных коров; масло сбивают из сметаны и меняют русским на хлеб и другие товары; из простокваши и сыворотки готовят айран в больших десятиведерных кадях» [1, с. 658].
Близость русских деревень имела заметное влияние на кызыльцев, особенно на тех, которые жили по соседству с Ужуром: все они порядочно говорили по-русски и жили в согласии с крестьянами, стараясь им подражать в хозяйстве и одежде. Корнилов считал, что божеозерские кызыльцы в скором времени совершенно обрусеют и ничем не будут отличаться от русских крестьян. Значительное уменьшение чулымских и июсских татар произошло не от переселения или смертности, но оттого, что множество обрусевших татар целыми деревнями были перечислены в разное время в крестьяне.
Улус Тагдал был обширнее и многолюднее Ураков. Жители улуса занимались рыбной ловлей в озерах и хлебопашеством. Родоначальник Кызыльской думы Кулагашев имел посевы до 40 десятин и продавал хлеб на ачинские золотые промыслы; прочие татары засевали по одной или две десятины. Зимники и летники были размещены в некотором порядке; некоторые зимники построены с крытыми крыльцами и лестницами и имели наружность хороших русских изб.
И. П. Корнилов отметил новое явление, появившееся среди кызыльцев. Русские крестьяне начинают нанимать их в рекруты вместо своих сыновей: «По улице бойко расхаживал кизилец лет 25, румяный и здоровый, с трубкой в зубах, в щегольском синем армяке, кумачной рубахе и новых кунгурских сапогах; двое русских крестьян, нанимавших его за свое семейство в рекруты и наградивших его новой одеждой и трубкой, стояли поодаль» [1, с. 642-643]. Этот факт говорит о том, что многие кызыльцы перешли на русский язык и мало чем отличались от русских крестьян.
И. П. Корнилов записал распространенную среди татар легенду о неизвестном народе чудь, жившем здесь в прежние времена: «Татары уверяют, что в некоторых маяках они находили железный шлак и следы кузниц; по их мнению, маяки суть развалины становищ неизвестного народа, и камни служили для постановки юрт; другие инородцы рассказывают, что когда береза, спустившись с склонов Урала и разрастаясь по Сибири, проникла к Енисею, то шаманы предсказали единоплеменникам о покорении их Белым царем, и дикари, желая скорее расстаться с жизнью, нежели с независимостью, выкопали могилы, обнесли их камнями и зарылись в них со всеми сокровищами» [1, с. 629].
Таким образом, И. П. Корнилов оставил нам ценные сведения о жизни и быте северных хакасов-кызыльцев середины XIX в. Он правильно отметил, что они постепенно перенимали язык и образ жизни русских крестьян. Корнилов первым из исследователей отметил факт привлечения кызыльцев в рекруты за плату. К сожалению, эта статья, опубликованная в малодоступном издании, не получила широкой известности (в отличие от публикаций князя Н. А. Кострова) и не оказала большого влияния на последующих этнографов и краеведов, занимавшихся изучением северных хакасов.
ЛИТЕРАТУРА
Корнилов И. П. Воспоминания о Восточной Сибири – город Ачинск и поездка в 1848 году на Божьи озера И. П. Корнилова // Магазин землеведения и путешествий, изд. Н. Фроловым. – М., 1854. – Т. III. – С. 605658.
Костров Н. А. Кизильские татары. – Казань, 1853. – 38 с. Ярилов А. А. Кызыльцы и их хозяйство. – Юрьев, 1899. – 366 с.
История создания исторической пьесы «Канза-Бий» П.В. Кучияка
ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЬЕСЫ «КАНЗА-БИЙ» П.В. КУЧИЯКА
THE STORY OF THE CREATION OF A HISTORY PLAY "KANZA-BIY" OF P. V. KUCHIYAK
Л. А. Анышева
L. A. Anysheva
В статье речь идет о драматургии известного алтайского писателя П.В. Кучияка, работавшего в 30-е годы XX столетия. Им написано 18 пьес, в которых отражены события Гражданской войны, установление советской власти на Алтае, переход к коллективизации, а также события Великой Отечественной войны на фронте и в тылу.
The article deals with the drama of the famous Altay writer P.V. Kuchiak, who was creating in the 30 years of the twentieth century. He wrote about 18 plays, in which reflected the conflict of civil war, the establishment of Soviet power in the Altay, the transition to collectivization, as well as the events of the Great Patriotic War on the front and in the rear are widely disclosed.
Произведения П. Кучияка исследуют такие ученые, как 3. С. Казагачева, Н. М. Киндикова, М. С. Дедина и другие. Изданы труды о творчестве П. Кучияка: «Павел Кучияк. Воспоминания. Дневники. Письма» (1979), «Диалог поколений в эпистолярной истории» (2012) |1; 2; 3].
Павел Васильевич Кучияк – известный поэт, прозаик, драматург Горного Алтая. Он написал за свою жизнь 18 драматических произведений. Из них 16 опубликованы при жизни, 2 последних произведения – после его смерти. Можно сказать, что все же драматические произведения П. Кучияка недостаточно исследованы. Во-первых, в 30-е гг. вся литература издавалась на латинском алфавите, значит, алтайский читатель почти не знаком со многими из написанных им произведений. Во-вторых, литературное наследие писателя находится в личном архиве родственников или передано в архив НИИ алтаистики им. С. С. Суразакова. И, в-третьих, в те времена был недостаток в бумаге. Известно, что он каждый клочок бумаги сохранял, т. е. использовал. Таким образом, можно сказать, что некоторые произведения были утрачены, а те, что сохранились, они в малом количестве.
Из известных рассмотрим историю создания исторической драмы П. В Кучияка «Канза- бий» (1943).
В 2017 г. в Республике Алтай отмечали 120-летие со дня рождения П. Кучияка. В связи с этим юбилейным мероприятием издан сборник его драматических произведений «Наш Кучияк». В данную книгу вошли произведения, вышедшие в свет в 30-е гг. XX в. и более не переиздававшиеся, а также в нем впервые опубликованы два варианта рукописи П. Кучияка «Канза-бий» (на алтайском и русском языках) [4].
О существовании данной пьесы было известно из многочисленных документальных источников. К примеру, в воспоминаниях А.П. Алтарыковой, изданных в 2016 г. С.Н. Тар- банаковой, в главе о смерти П. Кучияка актриса писала: «Мы понимали, какая тяжелая утрата постигла наш коллектив и нас всех. Мы только что поставили его новую пьесу «Два гвардейца», которую мы показывали по всей области с большим успехом. Главную роль в этом спектакле сыграл молодой актер Сергей Тобоков, в нем участвовали и русские актеры. До этого обсуждали на худсовете его новую пьесу «Канза-бий», и тут нелепая, как нам казалось, смерть» [5, с. 129].
Рукопись пьесы П. Кучияка «Канза-бий», считавшаяся ранее утраченной, обнаружена в архиве НИИ алтаистики им. С. С. Суразакова. Данное произведение сохранилось в семи тетрадях, которые представляют два его варианта: на алтайском и русском языках. На алтайском языке имеется полный вариант драмы, написанный в четырех тетрадях с пометками, правками, исправлениями и сокращениями, сделанными сходными чернилами и тем же почерком, которым написан основной текст литературного произведения. В конце 4-й тетради есть указание на дату и место написания: 26 марта 1943 года, Ойрот-Тура.
Как утверждает М. С. Дедина, второй вариант пьесы «Канза-бий» – это рукопись подстрочного перевода пьесы на русский язык с указанием авторства Николая Кучияка на обложке первой тетради, датированная 26-м марта 1943 г. В данном случае в архиве имеются только тетради под номерами 1, 2, 4, и очевидно то, что тетрадь №3 была утеряна, поскольку, если сравнить содержание алтайского и русского вариантов произведения, то в последнем отсутствует довольно большой отрывок.
Известно, что произведение П. Кучияка «Канза-бий» основано на исторических событиях второй половины XVIII в. Сведений об исторической личности Канза-бия крайне мало. Одним из первых можно считать запись и публикацию народной песни о Канза-бие В. В. Радловым в «Образцах народной литературы тюркских племен Южной Сибири и Джунгарской степи», изданных в 1866 г. Народную песню о Канза-бие нашел и положил на музыку А. В. Анохин. Известно, что «Канза-бий, как передовой человек своего времени, сам бывший казак, <…> пытался организовать национально-освободительную борьбу на юге Сибири. За это был жестоко наказан. Он умер в Кузнецкой крепости в тюрьме под тяжелыми пытками. Сидевшие с ним в тюрьме поражались его таланту как певца. Его песни пелись как на родном языке (алтайцами), так и в переводе – на русском. В последующие годы в Сибири в тюрьмах и ссылках пели его песни.
Тот факт, что пьеса не была опубликована, частично объясняет статья А. Коптелова, опубликованная в «Сибирских огнях» (1947). В указанной, довольно объемной работе известный сибирский писатель, критик и литературовед размышляет о литературе сибирского региона. А. Коптелов рассматривает отражение исторических событий в современной ему литературе. Начав с «разгромной» критики рассказа Побега- ева, участника литературного конкурса, объявленного газетой «Кызыл Ойрот» («Красная Ойро- тия»), о Герей-баатыре, он переходит к фигуре исторической личности Канза-Пига у хакасов или Канза-бия у алтайцев. А. Коптелов писал: «Исторические события развертывались так: в половине XVIII в. кочевые народы Алтая, теснимые дзюнгарами, добровольно присоединились к России и под стенами острогов нашли защиту от своих врагов. Через некоторое время, если верить преданию, князь Канза-бий или Канза- пиг выступил против русских. Он был пойман и заключен в тюрьму. Во дворе тюрьмы его за два ребра подвесили крюком к перекладине. Так он висел несколько дней. Иногда подманивал к себе русских детей и отрывал им головы, иногда пел песни своей винтовке, которая «стреляет через шесть гор и с одного выстрела убивает по 60 человек русских». Скоро он вырвется отсюда, возьмет свою винтовку и каждой пулей будет убивать по 70 человек русских. Через некоторое время князю удалось бежать, и он, собрав небольшую группу своих сторонников, снова выступил против русских. Ясно, что это предание было сложено по прямому заказу крупных феодалов, пытавшихся даже в недалеком прошлом, вопреки интересам своего народа, отколоть тюркские племена от передового русского народа» [6, с. 130-131].
А. Коптелову было известно, что П. Кучияк планирует написать пьесу «Канза-бий». Об этом П. Кучияк еще в 1939 г. написал А. Коптелову в своем письме: «… И есть желание написать историческую пьесу. Примерно 150 лет назад. Материал собираю. Это – народный герой по имени Канза-бий. Прошу Вас, Аф. Лаз., если Вы где- нибудь в книгах встречались с таким именем, сообщите мне… Его песни В. Радловым записаны и изданы в 1866 г. в Санкт-Петербурге – «Образцы народной литературы тюркских племен». В примечаниях к данному письму редактор издания 3. С. Казагачева дает пояснение: «А. Л. Коптелов отговаривал Павла Васильевича от работы над этой весьма сложной исторической темой, но он был увлечен ею, работал упорно, долго, и все же пьеса ему не удалась». Кроме этого, П. Кучияк несколько раз в последующих письмах сообщал А. Коптелову о процессе работы над пьесой. Например, в письме от 24.11.1940 г. П. Кучияк писал: «… Сейчас берусь за «Канза-бия». Вот коротко все. / Ваш Кучияк». Или в письме от 07.12.1940 г. читаем: «… Пока все. Сейчас мечтаю о «Канза-бие». Не знаю, как управляюсь. / Примите привет. / Ваш Кучияк».
В вышеназванной статье «Литература народов Сибири» А. Коптелов рассуждает о пьесе П. Кучияка: «Известно, что воеводы, жадные до «мягкой рухляди»^ так называли в прошлом пушнину, причиняли немало зла кочевому населению Сибири, с которого они долгое время собирали ясак. Но известно также, что русский народ, стоявший на более высокой ступени развития, помогал кочевникам переходить на оседлость, учил земледелию, принес письменность и помог двинуть жизнь на столетия вперед. Русский народ защищал народы Сибири от набегов кочевых орд с юга. В этом пытался разобраться в последний год своей жизни Павел Кучияк. Он работал над пьесой «Канза-бий». Его Канза-бий совсем не тот националист, которого мы знаем по старому преданию. Общее между ними только то, что Канза-бий бежит из острога, куда он был посажен воеводой. Но он бежит не один – с ним русский человек, попавший за свою прогрессивную деятельность в немилость к «власть имущим», в частности, к тому же воеводе. С ними – башкир, недовольный грабительскими поступками своих феодалов. Эти три человека – друзья. Они выступают на Алтае против крупных феодалов, предающих страну, и организуют защиту границ от вторжения иноземных захватчиков. Канза-бий и башкир Кучияка – против феодалов, против воеводы, но они за союз с русским народом. Для них уже становится ясно, что есть две России: Россия царя и воеводы, и Россия людей труда, любящих свободу, – ведь они нашли себе друга и единомышленника среди русских. В пьесе есть недостатки: многие исторические события выглядят модернизированными. П. Кучияк не разобрался до конца в обстановке, сложившейся в этой части Сибири во второй половине XVIII в., но он понял основное – русский народ, страдавший под гнетом царизма, под ярмом воевод и заводчиков- крепостников в Сибири, был всегда дружески настроен к простому народу Алтая, боровшемуся против своих феодалов, испытавшему многое от воевод и чиновников. Русский народ помог алтайцам и другим племенам Сибири. Конечные цели у них были одни – свержение поработителей, свободная жизнь для трудящихся, торжество братства народов» [6, с. 131-132].
В пьесе П. Кучияка «Канза-бий» есть трогательная романтическая линия любви главного героя и его невесты Солоны. В отличие от эпического текста, в пьесе наблюдаем идеологему активной героини, которая характерна для литературы 30-х годов XX в.
Таким образом, П. В. Кучияк в пьесе «Канза- бий», в отличие от эпоса, создает идеологемы, характерные для ранней советской литературы. В ней есть романтическая, трагическая история любви и гибели главных героев (сила трагедии, «революционный катарсис»), а конфликт заключается в противостоянии богатого (зла) и бедного (добра) [3, с. 148].
Данное произведение было задумано в 1939 г., начал писать в 1940 г., а закончил в 1943 г. Перевод «Канза-бия» сделал его сын Николай Кучияк.
Талант драматурга П. В. Кучияка с острым чувством театральности, тонким пониманием своеобразия художественных задач сценического искусства имел огромное значение для алтайского народа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Павел Кучияк. Воспоминания. Дневники. Письма. – Горно-Алтайск: Горно-Алтайское отд-ние Алтайского кн. изд-ва, 1979. – 215 с.
2. Казагачева 3. С. Диалог поколений в эпистолярной истории. – Горно-Алтайск: Горно-Алтайская тип., 2012. – 749 с.
3. Актуальные проблемы алтайской драматургии в XXI веке: к 120-летию Павла Кучияка: материалы Региональной научно-практической конференции (Горно-Алтайск, 9-13 мая 2017 г.) / под
ред. М. С. Дединой. – Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2017. – 291 с.
4. Наш Кучияк: к 120-летию со дня рождения. – Горно-Алтайск: |6.н.|. 2017. – 328 с.
5. Алтарыкова А. П. О моей жизни и о нашем театре: воспоминания актрисы / А. П. Алтарыкова; ред., сост. С.Н. Тарбанакова. – Горно-Алтайск: ГорноАлтайская республиканская типография, 2016. – 126 с.
6. Коптелов А. Литература народов Сибири // Сибирские огни. – 1947. – № 5. – С. 118-136.
Мифы о волке в фольклоре хакасов
МИФЫ О ВОЛКЕ В ФОЛЬКЛОРЕ ХАКАСОВ
THE LEGEND OF WOLF IN THE KHAKASS FOLKLORE
А.Арвас
Arvas Abdulselam
В статье в первую очередь рассматриваются мифы о сером волке в фольклоре хакасов. Далее эти мифы сопоставляются с «легендой о сером волке». Затем рассматривается традиционный хакасский ритуал «Чир-ине». Хакасы проводят этот ритуал с приходом весны. Ритуал «Чир-ине» проводится несколько раз с марта по май в сопровождении хакасских шаманов. Поэтому ритуал имеет черты шаманизма, где особая важность придается очищению окружающей среды.
In this paper, firstly, “the grey wolf myth” of Khakassia was discussed. Later, this legend, and “legend of grey wolf” of the kokturks were compared. Then, “chir ene”, the traditional ritual of Khakassia, was discussed. Khakass people celebrate this ritual with the coming of spring. “Chir ene” ritual is celebrated many times from March to May accompanied by the khakass shamans. So, the ritual has the characteristics of shamanism and a special importance is given to the environmental cleaning.
The legends about the wolf which is one of the wildest creatures in nature have been found in every nation 11. c. 9]. Such legends were present as among Turkic peoples, such as Scythians, Huns, Uigurs, Bashkirs, Khakas, also in other communities, such as Rome, Romanians.
In the first period of time, the “wolf thought of becoming a man, primarily in different societies. And then, this creature became the subject of legends. And overtime, the wolf became a “symbol”. For example, in the legend of the foundation of Rome, it is said that Romulus and Remus, who are brothers, raised a wolf.
According to Mircea Eliade, there are ’’legends about wolves” in the myths about the origin of the Dacians. Nevertheless, the “wolf from ancient times was an important creature for the Turkic peoples. This historical depth goes back to the Scythians. For example, E.K. Satma quotes from Bogdanov: “Military and social changes in scythian society are important for nomadic warriors; and they carry certain objects reflecting their ancestors (the wolf): horse harness, weapons, clothing, belts” [2, c. 267].
Many researchers emphasized that the “wolf” is valuable and important for the turkic peoples. We look at the “legends about the wolf’ in Khakassia, before describing the ritual of “chir-ene”.
Most of the ancient Turkic peoples adopted the “wolf as a totem”, so they produced legends about the “wolf’. The grey wolf (khak.: ah poorii) is a sacred animal and national symbol in the mythology of the turks, mongols, and altaians. The word is also pronounced as “bozgurt”, “boskord”, “pusgurt”. The tribes of some turks and mongols believe that they are descended from this sacred creature. Therefore, the “sacred wolf’ is a common “ongun” in all the turks and mongolian tribes.
The gray wolf comes up and shows the way when turkic peoples are in trouble or in danger. In front of the tents there are columns, the tops of which are “golden wolf heads”. The grey wolf is a national symbol of the turkic peoples. From the prehistoric era, the turkic peoples considered it sacred. The most important reason for this is that the turkic peoples believe that they originated from the “grey wolf’ [3, c. 37].
There are many proverbs and beliefs among the khakass about the wolf. The khakass believe that during the ritual, shamans turn to many animals, especially the “wolf’ [4, c. 124-125]. In addition to the legends of the grey wolf, there are other legends that mention the wolf among the khakass. Therefore, the khakass pay special attention to the wolf. And they believe that they are descended from wolves, both themselves and other turkic peoples. But it can be said that the khakass legend of the grey wolf is not very ancient, which arose later.
Valentina Kirilovna Tatarova also recorded the legend of the grey wolf of the khakass. She heard this legend from Mikhail Kilchichakov, a famous poet, writer and folklorist. The legend in short is as follows: huns exposed to enemy raid. And only the boy was left behind. A grey wolf finds the boy and nurtures him. Young live with a grey wolf, and they have boys. The enemy attacks again when he found out the news. Dad fights against the enemy with his sons, but the number of enemies is too much. The grey wolf’s husband is dying. Thus, the mother of the grey wolf turns her children into beads to protect them and take them away from the Yenisei. It revives children, covering the beads with her blood. She sends her children to different places with good wishes. The first child is called “Khir Khiz”, and the kirghiz descend from it. The second son’s name is “Tukyu”, and the turks come from him. The third is called “Uryl Khan”, and the bashkirs are derived from it. The fourth is called “Tadyr azakh”, and the tatars are descended from it. The fifth is “Azerbai”, and the azerbaijanis come from it. The sixth is “Oiran Khan” and from it comes the uryanhai. The seventh is “Az Bek”, and the Uzbeks are getting out of it. The eighth is “Sakha”, and the yakuts originate from it. The mother of the grey wolf turns to stone because of longing for her children [5, c. 79-87].
It seems that the legend has also gone since the days of the huns and the kokturks. And therefore there are historical bases of a legend. In fact, this legend in the turkic people, in general, is known as the “Epic of the Grey wolf’ and is based on the “Divanu Ltigati’t-Tiirk” and Chinese sources. Probably, the khakass variant is also based on the same source. Nevertheless, the legend among the khakass lives more firmly in the oral tradition. This can be understood by the names of eight children and the origin of their tribes. In the history you can see such turkic peoples as the azerbaijanis, the Uzbeks, the bashkirs, the uryankhai, the yakuts. The oldest of these peoples are the turks (Tukyu) and the kirghiz.
White wolf (figurative and natural sculpture of a gray wolf) is now in Uytak associated with the province of Askiz. In april 19, 2014 there was a ritual of chir-ene here. The legend of the grey wolf by the khakass is told depending on a stone sculpture resembling a wolf near Uytak in Askiz.
I and Gabraila (from Costa Rica), Yulia, Yulia Konstantinovna, Marina, Larisa, Slava Tatarov, Valentina Tatarova met in front of the state theater around 09.30, and we went by shuttle minibus. First, we stopped at the point at the exit from Abakan at 09.40. And here we sprinkled foods such as bread, milk, arak (wine), and so we did a little ritual. Then we descended to the White wolf non-stop. Here, first of all, we removed the goods from the minibus; then we carried out environmental cleanup and planted beech saplings brought from the city.
Meanwhile, three workers from the municipality of Askiz came to the area on a tractor, and they helped us. Then these people came to the ceremony from the shamanic associations, and they joined us: Anatoly, N. Elezarovna, P. Yakovlevich, L. Kostantmovich, Yu. Tambaeva, N. Nikitichna, Irina Petrovna, Antanina Ivanovna. After cleaning, the sarchin was installed on the ground, and its four sides were surrounded by ropes. And so the chalama was built. Later, colored ribbons were attached to the chalama.
Three men (I was one of them) took three branches from a juniper tree. And they blessed the people, purifying them on the ceremonial land with these branches. Then V. Tatarova cleaned them with incense in a bowl of all. Meanwhile, Tatarova reads such words as “syn (truth)”, “tyn (breath) ”, “kyn (connection with joyful land)”. Then three “ot-ine” (fire ceremony) were prepared and the fire was set and began to feed.
The ceremony was attended by the small drum Tatarova, the big drum by N. Elezarovna, the mouth komuz of Irina and Nina. They played these instruments while the fire was burning. Irina and N. Elezarovna played on their instruments until the fire completely went out. Meanwhile, black ribbons were thrown into the fire when it began to burn. Then the ceremony of feeding the “White wolf took place. Here, too, prayers were read. And such products as meat, soup, bread were served to the grey wolf. We also asked which ribbons were tied what color. Tatarova explained the meaning of flowers as follows: red symbolizes the sun; green, nature; blue sky; white, clean whistle [6].
Proverbs, legends, representations about the wolf among the khakass are not accidental. These products, protected among the khakass, are part of the legends of wolves among the ancient turks. Therefore, this legend has a noticeable similarity with the legend of the grey wolf of the ancient turks. The most remarkable case about the khakass is the connection of the “grey wolf legend” with the statue of a wolf in “Uytak”, where shamanic rituals are held. Thus, on the one hand, this legend feeds the national culture of the khakass through shamans and people; on the other hand, khakass culture also breeds new legends about wolves. Thus, folklore and culture support each other. And folklore ensures the continuity of the khakass national culture. In addition, these two elements prevent from forgetting own roots and the history of the khakass.
RESOURCES:
1. Eliade M„ Zalmoksis’ten Cengiz Han’a (Qev: Ali Berktay), Kabalci Yaymlari – Istanbul, 2006.
2. Satina E.K., «Iso Raz К Voprosu о Semantike Obraza Volka v Skifkom iskusstve», Arheologiya, Etnologiya i Antropologiya Evrazii: issledovaniya i Gipotezi (Material! Dokladov). – NGU 2012. – S. 67-68.
3. Cobanoglu О., «Koken Mitlerinin Ycrcllcsmc ve Guncellenmeleri Baglammda Kilavuz Bozkurt Motif! ve Oguz Kagan Destani», Prof. Dr. Suleyman T. Kayipov Armagani (Ed. A. Arvas vd.), Hakim Yaymlari. – Ankara 2013. – S. 29-40.
4. Burnakov V. A., Tsydenova D. Ts. Obraz Volka v Traditsionmh Predstavleniyah Hakasov // Martiyanovskie Kraevedceskie Clcniya (20102011 gg.): Sbornik Dokladov i Soobseniy. – Minusinsk, 2012. – S. 124-126.
5. Tatarova V. K„ Belaya Volcitsa. – Abakan: Hakasskoe Knijnoe Izdatelstvo, 2007. 19.04.2014 tarihli kamera kayitlan. AAOA (Abdulselam Arvas’in Ozel Arsivi).
Simple Ways To Optimize Your Website For SEO
Want to know the one thing that every successful digital marketer does first to ensure they get the biggest return on their marketing budget? It’s simple: goal-setting. This is an absolutely essential practice for any digital marketer who knows how to execute their campaigns in a productive, cost-effective way. With a few. With a few simple tips, you can be doing the same in no time! In this blog, we’ll walk you through the first steps every savvy digital marketer takes to ensure that they’re on target to hit all their marketing objectives. Get ready for revenue!
Remember: even if the channel you’re considering is all the rage right now, it might not fit your brand. Always make informed decisions that directly relate to your company. Otherwise, your message won’t be delivered to its intended audience and you’ll have wasted time, effort and money.
Know Your Digital Goals
The first step is clearly identifying which goals you want to achieve. Get specific. Do you want to increase brand awareness? Are you all about locking in leads? Do you want to establish a strong network of influencers that can help you be discovered? How about pushing engagement on social media?
Get Specific
A useful tool for narrowing down your goals to ensure they’re viable is the SMART mnemonic. It’s important to get specific to understand exactly what you’re working towards, and help you break down the process of hitting your targets. This is exactly what this mnemonic helps you to achieve.
- Does the channel reach my intended audience?
- Is the channel sustainable and affordable within my company’s marketing budget?
- Will I be able to measure the success of the channel?
- Does the channel allow me to express my brand’s intended message?
- Do the channels I’m considering work together to convey my message?
Always Remember Your Goals!
Establishing a solid vision for your business is the first step to planning your digital marketing budget. Always keep your final goals in sight when organising anything for your company. When deciding which steps to take next in your business, ask yourself how they will help you achieve the goals you outlined in Step #1. This will ensure that you stay on track and prevent you from spending your budget on anything that won’t help you achieve.
Cum et essent similique. Inani propriae menandri sed in. Pericula expetendis has no,
quo populo forensibus contentiones et, nibh error in per.Denis Robinson
As your budget progresses and evolves, continue referring to your SMART objectives. Stay focused and remember your goals – they will always inform what your next step will be!
The Basics of Blogging Search Engine Optimization
Want to know the one thing that every successful digital marketer does first to ensure they get the biggest return on their marketing budget? It’s simple: goal-setting. This is an absolutely essential practice for any digital marketer who knows how to execute their campaigns in a productive, cost-effective way. With a few. With a few simple tips, you can be doing the same in no time! In this blog, we’ll walk you through the first steps every savvy digital marketer takes to ensure that they’re on target to hit all their marketing objectives. Get ready for revenue!
Remember: even if the channel you’re considering is all the rage right now, it might not fit your brand. Always make informed decisions that directly relate to your company. Otherwise, your message won’t be delivered to its intended audience and you’ll have wasted time, effort and money.
Know Your Digital Goals
The first step is clearly identifying which goals you want to achieve. Get specific. Do you want to increase brand awareness? Are you all about locking in leads? Do you want to establish a strong network of influencers that can help you be discovered? How about pushing engagement on social media?
Get Specific
A useful tool for narrowing down your goals to ensure they’re viable is the SMART mnemonic. It’s important to get specific to understand exactly what you’re working towards, and help you break down the process of hitting your targets. This is exactly what this mnemonic helps you to achieve.
- Does the channel reach my intended audience?
- Is the channel sustainable and affordable within my company’s marketing budget?
- Will I be able to measure the success of the channel?
- Does the channel allow me to express my brand’s intended message?
- Do the channels I’m considering work together to convey my message?
Always Remember Your Goals!
Establishing a solid vision for your business is the first step to planning your digital marketing budget. Always keep your final goals in sight when organising anything for your company. When deciding which steps to take next in your business, ask yourself how they will help you achieve the goals you outlined in Step #1. This will ensure that you stay on track and prevent you from spending your budget on anything that won’t help you achieve.
Cum et essent similique. Inani propriae menandri sed in. Pericula expetendis has no,
quo populo forensibus contentiones et, nibh error in per.Denis Robinson
As your budget progresses and evolves, continue referring to your SMART objectives. Stay focused and remember your goals – they will always inform what your next step will be!