древнеуйгурский язык Tag

В глагольной системе тувинского языка функционируют формы, происхождение которых связано с древнеуйгурской формой на =juk: финитная форма на =чык, сложная финитная форма на =ганчык, аналитические сочетания =ган ийик, =ар ийик, =п А1!Х(6ытия)=ор ийик. Подобные тувинской финитной форме на =чык формы имеются в глагольных системах тофского (=чык/=чжык) и хакасского (=чых) языков. Они устойчиво сохраняют свою семантику и функции в их развитии из древней уйгурской формы прошедшего времени на =juk. Формы на =чык и =чых в современных тувинском и хакасском языках получили различное развитие. По сравнению с хакасской формой тувинская форма имеет более частое самостоятельное активное употребление. Тогда как хакасская форма формировала на своей базе ряд сложных временных форм в результате синтезации и процессов стяжения, которые в этом языке происходят гораздо интенсивнее, чем в тувинском. В тувинском языке сохраняются аналитические сложные сочетания причастных форм с частицей ийик, которая является собственно древним глаголом е= “быть” в форме на =juk. В отношении семантики в том и другом языке как сами формы на =чык и =чых, так и сложные формы, возникшие с их участием, маркированы семой категоричности.

В глагольной системе тувинского языка функционируют формы, происхождение которых связано с древнеуйгурской формой на : Juk: финитная форма на =чык, сложная финитная форма на =ганчык, аналитические сочетания =ган ийик, =ар ийик, =п АиХ(бытия)=ар ийик. Подобные тувинской финитной форме на =чык формы имеются в глагольных системах тофского (=чык/=чжык) и хакасского (=чых) языков. Они устойчиво сохраняют свою семантику и функции в их развитии из древней уйгурской формы прошедшего времени на : Juk [1, с. 96]. Отмечается, что форма на Juk употреблялась исключительно в прямой речи в эмоционально окрашенных, экспрессивных высказываниях и выражала категоричность совершения действия, подчеркивалась его важность, особенность, яркость, характерность; с другой стороны, наличествовало указание на определенную исчерпанность, полноту этого действия [Там же].

И в тувинском, и в тофском, и в хакасском языках эти формы характеризуются признаками категоричности, очевидности, достоверности, результативности и эмоциональности [2, с. 376378; 3, с. 137-144; 1, с. 96; 4, с. 221; 5, с. 212, 213]. Так, основным значением формы на =чык (=чик/=чук/=чук; =жык/=жике’=жук/=жук) в тувинском языке является «категорическое утверждение или подтверждение (напоминание) того, что данное действие было совершено в прошлом. Эта форма характерна для диалогической речи, особенно для речи сценической, – там, где одно из действующих лиц, возражая другому, что-либо утверждает или подтверждает; для аналогичных реплик в ораторской и бытовой речи. В вопросительных предложениях форма на =чык придает вопросу эмоционально-экспрессивный характер и часто сопровождается эмоционально окрашенными частицами» [2, с. 376-378]. Д.А. Монгуш отметил, что категоричность совершения действия в этой форме вытекает из ее значения очевидности [3, с. 137-144]. Например:

(1) Ол-дур. Эре кылбайн квр деп чеже катет ацаа чугаалажык мен (ВМ2, 48) – ‘Ну вот. Сколько раз я говорила ему, чтобы не делал долгов’.

(2) Ак-Тештуц чаа ээзи мецээ ажынган- дарынган мацнап келчик (Cypl, 232) – ‘Новый хозяин (собаки) Ак-Тош прибежал ко мне сердитый’.

В отрицательной полярности (образуется при помощи отрицания на =ба ( бе. =еа, ее. =па, =пе, .иа. =ме) она передает подчеркнутое засвидетельствованное утверждение говорящего о том, что то или иное действие до МР не имело места быть:

(3) … бузээлей-ле бержик бис. Хенергедип- кен бис. – Удурлстмаан? – Чок, удурланмажык. Чсш-даа чок болган (Cypl, 73) – мы окружили. Застали врасплох. – Не противился? – Нет, не противился. И времени (у него) не было’.

В вопросительных предложениях форма прошедшего времени на =чык в зависимости от контекста может выражать либо желание говорящего уточнить наличие известного ему ранее действия, получить подтверждение у своего собеседника (пример 4), либо напоминание говорящего собеседнику о действиях, субъектом или участником которых он был (с оттенком упрека) (пример 5):

(4) Сенден каш акта чээп алчык? (ВМ2, 47) – ‘(Напомни мне) сколько же он у тебя занял денег?’.

(5) Сен ацаа дузалажып-ла чордуц. А сени ол канчалчык? (ВМ2, 57) – ‘Ты ему все время помогала. А как он с тобой поступил? (вспомни)’.

Вопросительно-отрицательная форма прошедшего времени на =чык передает значение положительной формы и обозначает действие, которое было известно и говорящему, и собеседнику, о котором говорящий напоминает собеседнику с некоторой долей эмоциональности, целью которого является подчеркивание и попытка обратить внимание собеседника на уже прошедшее действие, актуализируя его особую значимость в МР в связи с сообщаемым фактом:

(6) Диеежик мен бе. Ол-дур xefi-ле оларныц- биле суржур (Сур2, 58) – Я ведь говорил. И вот, впустую за ними гоняется’.

Таким образом, в тувинском языке форма прошедшего времени на =чык выражает значение прямой засвидетельствованное™, модальное значение категорической достоверности и эмоциональности, что отличает ее от других форм прошедшего времени и обеспечивает его устойчивый статус в системе прошедшего времени и живое функционирование в речи.

Форма на =чых в хакасском языке также является одной из форм прошедшего времени изъявительного наклонения [6]. Она проникла в хакасский литературный язык из кызыльского и качинского диалектов; в сагайском диалекте она функционирует весьма ограниченно [4, с. 4]. В. Г. Карпов считает, что ее конкретное значение трудно определить, так как она употребляется в одних случаях в значении, близком к значению формы на -ган, в других – в значении, близком к значению формы на -ды [6, с. 221; 4, с. 130]. Тем не менее отмечается, что она выражает некоторую категоричность и результативность действия. Наблюдается сокращение ее самостоятельного употребления [6, с. 222]. С ее участием сложились новые формы, представляющие собой результат процесса стяжения аналитических форм, приведший к выпадению основы вспомогательного глагола (при этом форма на =чых сохранилась) и последующей синтезации. Так возникли инновационные формы, активно функционирующие в изъявительном наклонении: недавнопрошедшего времени на =дычых (=ды + всп. глагол в форме на =чых), неопределенного прошедшего времени на =гаицых (=ган + всп. глагол в форме на =чых), прошедшего «заглазного времени» на =тырцых {■-тыр + всп. глагол в форме на =чых), а также как показатель сослагательного наклонения форма на =арцых (=ар + всп. глагол в форме на =чых) [6, с. 221].

В тувинском языке процессы грамматического стяжения происходят медленнее. Наряду с активным самостоятельным функционированием формы на =чык в тувинском языке имеются аналитические образования, в составе которых вычленяется древняя форма на -juk – сочетания причастий на =гаи и —ар, аналитической формы настоящего времени на =п АиХ(быптя)=ар с частицей ийик. Эти сочетания выражают подчеркнутое утверждение о достоверности действий, имевших место до МР:

(7) Оске ог-булелердеи онзаланып, ылга- лыр чуеевис чок шупту-ла вг-булелер, ада-иелер ышкаш чурттап чорас/н ийик бис (Танова) – ‘Мы жили, как все остальные родители, не обладая ничем, что бы нас выделяло из других семей’.

(8) А бо шокар дспиты вввустуц улуг шокар шарызы деп ойнаар ийик бис (пример взят из [7, с. 146]) – ‘А с этим пестрым камнем (вот ясно мне помнится) мы играли, будто он наш большой пегий бык’.

(9) Каш чыл улаштыр шимээн дааш чок тур- гаи бажынывыс дирлип келгеи дээш, кайы-хире ввруп турарлар ийик (Танова) – ‘Как они радовались тому, что наш дом, стоявший в течение стольких лет в безмолвии, ожил’.

Сочетание =ар ийик, употребляясь в аподо- зисе условной конструкции, способно регулярно выражать значение ирреальности и выступает одним из элементов комплексного показателя условно-сослагательного наклонения (10):

(10) … бир эвес ыт ээрбээн азы шуут ол вйде ацаа турбааи суг болза, ол бажыцче чуну-даа бодавайн, чуге-даа торулбайн кире бээр ийик (Даржай ЧК) – ‘Если бы собака не залаяла или в тот момент ее бы там совсем не было, то она зашла бы в тот дом, не раздумывая, не останавливаясь’.

Ф Г Исхаков и А. А. Пальмбах приводят примеры паралельного употребления форм =ган ийик и =чык с аналогичным значением «прошедшего неопределенного (результативного) времени с эмоционально-экспрессивным значением ‘ведь, же’» [2, с, 379]:

(11) Силер хоорстга чораан ийик силер чоп.

(12) Силер хоорстга чоржук силер чоп.

Оба примера переводятся как: ‘Вы ведь в городе (уже) были’ (перевод наш).

Авторы предложили следующие этапы стяжения аналитической формы на =ган ийик, в результате которого была образована форма на =чык б тувинском языке, на примере глагола чор = ‘ходить, ездить, двигаться’: чора=(г)ан ийик > чор=ийик > чор=йик ~ чор=жук ‘ездил’ [2, с. 379]. Эти две формы, действительно, выражают аналогичные значения.

Е1аличие тувинской формы на =ганчык, которая обнаруживается в речи носителей тувинского языка, говорит о том, что было два пути стяжения рассмотренной выше аналитической формы. Если форма на =чык образована выпадением =ган и основы вспомогательного глагола и=. то форма на =ганчык – выпадением основы вспомогательного глагола и=. Статус сложной формы на =ганчык в системе тувинского глагола еще не определен. Она выражает значение перфекта с эмоционально-экспрессивным эффектом, благодаря которому говорящий актуализирует то или иное действие, имевшее место еще до МР. Например:

(13) – Мээц дулг\ j рлерим кврдуц бе?

-Бо чытканчык. –

Ты не видел моих ключей?

– Да вот же они лежат’.

В данном примере (13) указательное местоимение бо ‘вот’ актуализирует состояние нахождения ключей в том или ином месте, которое до МР (они лежали там и раньше) было не актуально.

(14) Сен Кызыл чоруцда, кенниеисти Чан- чык ушкарып эккелген болбазыкпе. Бо турган- чык (К-Л, 40) – ‘Когда ты был в Кызыле, нашу невестку привез (посадив на коне сзади себя) Чан- чык. Вот ведь она стоит’.

В примере (14) так же, как и в предыдущем, говорящий актуализирует в МР то или иное дей- ствие/состояние, которое наличествовало и до МР (невестка была рядом), но только это было не актуально.

Сложная форма на =ганчык имеет ограниченное употребление, поэтому полный анализ ее семантической дистрибуции, определение ее статуса и места среди других грамматических форм в системе глагола тувинского языка еще требуют специального исследования.

Таким образом, восходящие к древнеуйгурской формы на =juk =чык и =чых в современных тувинском и хакасском языках получили различное развитие. По сравнению с хакасской формой, тувинская форма имеет более частое самостоятельное активное употребление. Тогда как в хакасском языке форма образовала ряд сложных временных форм в результате синтезации и процессов стяжения, которые в этом языке происходят гораздо интенсивнее, чем в тувинском. В тувинском языке сохраняются аналитические сложные сочетания причастных форм с частицей ийик, которая является собственно древним глаголом е= “быть’’ в форме на =juk. В отношении семантики в том и другом языке как сами формы на =чык и =чых, так и сложные формы, возникшие с их участием, маркированы семой категоричности.

ЛИТЕРАТУРА

1. Насилов Д. М. Прошедшее время на -juk/-juq в древнеуйгурском языке и его рефлексы в современных языках // Тюркологический сборник. К шестидесятилетию А. Н. Кононова. – М.. 1966. – С. 92-104.

2. Исхаков Ф. Г., Пальмбах А. А. Грамматика тувинского языка. Фонетика и морфология. – М., 1961.

3. Монгуш Д. А. Формы прошедшего времени изъявительного наклонения в тувинском языке. – Кызыл, 1963.

4. Карпов В. Г. Изъявительное наклонение глагола в современном хакасском языке. – Абакан, 2014.

5. Рассадин В. И. Морфология тофаларского языка в сравнительном освещении. – М., 1978.

6. Грамматика хакасского языка / под ред. Н. А. Баскакова. – М„ 1975.

7. Монгуш Д.А. О сказуемых тувинского языка, выражающих модальное значение достоверности // Предложение в языках Сибири. – Новосибирск, 1989. – С. 19-36.

ИСТОЧНИКИ ИЛЛЮСТРАТИВНОГО МАТЕРИАЛА

ВМ2 – Монгуш В. Кадай-кыска хаан-на мен. – Кызыл, 1999.

АД. ЧК – Даржай А. Чурттаарын кузезицзе. – Кызыл, 1984.

КЛ, 40 – Кенин-Лопсан М. Чылгычыньщ ее. – Кызыл, 2010.

Cypl – С. Сюрюн-оол. Чогаалдар чыындызы. Т. 1.

Тываньщ ном ундурер черн. – Кызыл, 1991.

Сур2 – Сюрюн-оол С. Чогаалдар чыындызы. – Кызыл, 1974.

Танова Е. Пенни салым-хуузу. – Кызыл, 1991.