Kartins Tag

«…к сожалению, мне пришлось убедиться, что присаянские племена имеют слишком смутные понятия о прежних делах и людях, и что они помнят лишь ближайшие по времени события. Ни тюркские племена Присаянья, ни монгольские племена Монголии не могут похвастаться памятью о прежних временах так, как, например, народы мусульманского востока, хотя бы казак-киргизы, у которых чуть не каждый человек может рассказать о родстве и происхождении отдельных племен и фамилий, хотя и у тюрков- мусульман, например, татар, башкир или киргиз, все же нет такой любви к истории, как, например, у турок, персов или арабов. Все наши восточные и северные тюр ко-татарские народности туманно помнят лишь своих героев, отстаивавших когда-то и где-то свободу своего народа, или шаманов, которые отличались таким могуществом, что побеждали даже злых духов Китая и русских священников. Если, например, казанские татары не помнят даже такого крупного события, как взятие Казани Иоанном Грозным, а тобольские татары не помнят подробностей завоевания Сибири и даже жизни своего Кучума, то какую же точность можно требовать от инородцев Алтая и Присаянья, у которых своей грамоты не было, а русская завелась лишь недавно и то не везде?! Н.Ф. Катанов» [1, с. 265-266].

Хакасские родословные предания (кип- чоохи) содержат важную генеалогическую информацию о происхождении родов и фамилий, бытовавшую исключительно в устной форме. На примере генеалогии знаменитого рода Картиных (Хартылар), который относился к сеоку «ойрат хыргыс» («хара хыргыс») и входил в состав Губи некого улуса Качинской степной думы [2, с. 171], мы рассмотрим фольклорное и историческое содержание сохранившихся родословных преданий. Это особенно актуально в год 100-летия со дня рождения известного хакасского скульптора Ирины Николаевны Карача- ковой-Картиной (1919-1989), которую археолог Л.Р. Кызласов называл «последней хакасской принцессой» [3, с. 8; 4, с. 8].

В кандидатской диссертации этнографа И. И. Бутанаевой «Хакасский исторический фольклор: Опыт историко-этнографического анализа» отдельный параграф посвящен изучению родословных преданий и легенд [5, с. 56-78]. По словам И. И. Бутанаевой, «для обозначения несказочной прозы, кроме универсального названия кип-чоох, в хакасском языке имеется ряд понятий, которые можно привести в систему, хотя она будет довольно условной» [5, с. 9]. Классификация, предложенная Бутанаевой, соотносится с народной терминологией, а применительно к нашему исследованию затрагивает такие понятия, как «ирг! чоох» («пурунты чоох») и, особенно, «ибеке чоох»:

«1. Hpri чоох (Пурунты чоох) – предания, в которых повествуется о прославившихся в прошлом героях, правителях и значительных исторических событиях, оставшихся в памяти народа. Это предания о последнем кыргызском правителе Котен-хане, князе Оджен-беге, князе Тайым Ирке, целый цикл, повествующий об угоне народа монгольскими и ойратскими ханами, об эпохе кыргызских войн и т.д.

2. Ибеке чоох – родословное предание. В хакасско-русском историко-этнографическом словаре В. Я. Бутанаева дается следующее объяснение слову. Ибеке – старина, давно минувшее время. Обеке – предок, прародитель. Термины «ибеке» и «обеке» первоначально являлись фонетическими вариантами одного и того же слова, но со временем стали приобретать разные значения, хотя до сих пор явственно ощущается их родство. Если это так, то скорее всего «ибеке чоох» – это родословное предание, а также предание о древних народах, проживавших в глубокую старину на этнической территории хакасов. Прежде всего к «ибеке чоох» относятся предания о народах «хыргыс» и «хоорай», о происхождении хакасских племенных групп – бельтыров, качинцев и т.д.» [5, с. 9].

Методологически любая устная генеалогия нуждается в нескольких уровнях верификации (подтверждения): перекрестной сверке, документальном удостоверении и ДНК-генеалогической экспертизе.

Так, перекрестная сверка родословного предания от двух или нескольких информантов может дать первоначальный срез генеалогических сведений, чья историческая ценность будет зависеть от надежности человеческой памяти. Поскольку человеческая память – это динамический процесс, включающий в себя как механизмы запоминания, так и забывания [6, с. 151-170], постольку доверие к ней на временной интервал более ста лет вызывает определенное методологическое сомнение. Этот человеческий фактор неизбежен в любом генеалогическом исследовании, ведь первоначальным этапом сбора сведений является опрос родственников или неродственных информантов. С другой стороны, бытуя в бесписьменной традиции, устное родословное предание передается относительно надежней, сохраняя имена предков как можно глубже. Поэтому иногда ему предшествует этно- генеалогический и даже мифогенеалогический пласты информации, которые проблематично проверить современными генетическими методами.

В результате изучения такого родословного предания мы имеем два уровня данных: документально не верифицируемый и документально верифицируемый. Данные первого уровня можно изучать ДНК-генеалогическими методами, а данные второго уровня – методами классической (документальной) генеалогии. Документальная верификация предполагает поиск любых упоминаний генеалогической информации в различных исторических источниках. Наконец, ДНК- генеалогическая экспертиза, осуществляемая посредством тестирования современных представителей той или иной фамилии, завершает комплексное генеалогическое исследование.

Применительно к генеалогии известных качинских скотоводов XIX в. Картиных мы имеем два задокументированных устных предания, которые постараемся рассмотреть с разных позиций генеалогического знания.

Самое раннее предание записано в 1890 г.: «602) Рассказ: Прибежал один мальчик из монгольского народа. Имя его было Алгаяк. При- шедши оттуда, он присоединился здесь к народу. Картины говорят: «Мы – потомство Алга-яка!» Кость у них – кыргыс» [7, с. 535].

Именно так выглядит первоисточник родословного предания о роде Картиных, записанных хакасским ученым-тюркологом Н. Ф. Кагановым со слов информанта – татарина Угбака (Тимофея Ефимовича Тутатчикова). Оно опубликовано в труде «Наречия урянхайцев…» в 1907 г. в двух изданиях на русском и хакасском языках [7, с. 535], [8, с. 542]; причем в русском варианте без указания имен информантов. Впоследствии в статье Н.Ф. Катанова «Предания присаянских племен о прежних делах и людях» предание было переформулировано следующим образом: «В качинском предании, записанном 8 июня 1890 г., колено туба пришло к качинцам с р. Тубы; вышло же оно оттуда после прихода русских и стало селиться по речке Уйбату, левому притоку Абакана. Часть колена кыргыз, входящая в состав качинского народа, пришла из Северной Монголии; например, вышел оттуда Алгаяк, предок известных богачей КАРТИНЫХ» [1, с. 281]. В советское время в переизданный сборник «Хакасский фольклор» под редакцией П. А. Троякова данное родословное предание не вошло, зато указан информант – Угбак Тутатчиков, сообщивший Н. Ф. Катанову не один кип-чоох [9, с. 82].

В кандидатской диссертации этнографа Ю. А. Шибаевой «Пережитки родового строя у хакасов в системе родства и семейно-брачных отношениях» также цитируется это родословное предание из материалов Н. Ф. Катанова, причем дважды, однако почему-то в разных переводах. Первый раз: «О происхождении фамилии Картиных качинского сббка хыргыс предание рассказывает: «Прибежал один мальчик из монгольского народа. Имя ему было Алгаяк. При- шедши оттуда, он присоединился здесь к народу (сбоку хыргыс. – Ю. Ш.). Картины говорят: «Мы потомки Алгаяка! Есть у нас кыргыс» [10, с. 73].

Второй раз: «О качинском сббке хыргыс хакасы рассказывают, что «Прибежал один мальчик из монгольского народа. Имя ему было Алгаяк. Пришедши оттуда, он присоединился здесь к народу. Картины говорят: «Мы потомство Алгаяка». Кость у нас хыргыс» [10, с. 98]. Заметим, что в первом случае ссылка на страницу первоисточника указана верно (с. 535), а во втором случае – нет (с. 335); в самом тексте диссертации много исправлений и опечаток.

Итак, кто же был информантом родословного предания о Картиных? Это татарин Угбак (Тимофей) Ефимович Тутатчиков, 45 лет. Он указан как малограмотный качинец кости пурут из Шалошина улуса первой половины. Жил на правом берегу р. Камышты, в 25 верстах от устья этой реки. В 1855-1875 гг. Угбак жил в работниках у богачей Картиных, от которых и мог непосредственно узнать об их происхождении. В больших размерах занимался скотоводством, имел юрту и избу, круглый год жил на одном месте с женой качинкой из кости каска бирского рода и четырьмя детьми, которые русской грамоте не учились [8, с. 558-559]. Кстати, о Картиных сообщается и в другом кип-чоохе под №600: «Ам олар Куба-чарда Картыц-нардац тус-пас кечфа одыр» [8, с. 542]; «Ам олар Хуба- чарда Хаартыцнардац тус-пас киз1ре одыр» [9, с. 76]. В примечании имеется дополнительная информация: «Под Картиными (Картин, Картын) разумеются здесь богатые качинцы, обладающие множеством коров, лошадей и овец. Богачи Картины живут на левом берегу Абакана, между реками Уйбатом и Ташебой (Тазоба). Картины, по словам Угбака (см. пр. 45), принадлежат к кости кыргыс, оставшейся от племени кара-киргизов. Правый берег Абакана, как раз против Картин- ского улуса, называется по-качински «Хуба- чар» (Белый берег)» [8, с. 559; 9, с. 82-83].

Еще раз родословное предание о Картиных цитируется в статье историка К.М. Патачакова «Н. Ф. Катанов как хакасовед» в связи с гипотезой о древних предках киргизов [11, с. 125-133]. И опять речь идет о Монголии: «Киргизы, как сагайские, так и качинские, считаются древними жителями Хакасско-Минусинского края. А их более древние предки по преданию являются выходцами из Монголии. Это предание у Катанова записано так: «Прибежал один мальчик из монгольского народа. Имя его было Алгаяк. При- шедши оттуда, он присоединился здесь к народу. Картины говорят: «Мы – потомство Алгаяка! Кость у них – кыргыз». Приведенное предание вполне отражает исторический факт, свидетельствующий о том, что исторические предки енисейских киргизов гяньгуни действительно были выходцами из Монголии, из районов озера Кыргыз-Нур» [11, с. 128].

На наш взгляд, данная гипотеза о монгольском происхождении Картиных нуждается в уточнении. Не исключено, что частное событие из жизни родоначальника Картиных – Алгаяка (Алтына Алтая), который находился в джунгарском плену на территории современной Монголии, было искусственным образом удревнено, и вместо начала XVIII в. К.М. Патачаков смог сослаться на более ранние времена.

Теперь обратимся к более подробному родословному преданию о происхождении Картиных из сеока ойрат-кыргыз, которое было записано этнографом В. Я. Бутанаевым в 1973 г. со слов информанта Петра Николаевича (Кутин Петру- казы) Котожекова (1894 г. рождения из сеока хаска, проживавшего в аале Котожеков Усть- Абаканского аймака). Приведем его полностью: «В старину, когда река Абакан носила имя Адар- чын и на Ызыхских горах находилась сплошная тайга Ап Сабага, здесь проживал старик Алтын Толай из рода кыргыз. У него был сын по имени Алтын Алтай.

Однажды в долину Абакана ворвались воины ойратского хана. Они завоевали кыргызский народ, который угнали в плен в Джунгарию. Старик Алтын Толай вместе с сыном оказались на чужбине. В неволе их заставили работать на ойратского хана и его баев. Алтай стал пасти скот у одного ойратского бая по имени Ибелдик. У последнего была единственная дочь Алтын Суру. Дочь Ибелдика влюбилась в статного Алтая. Алтын Алгай не выдержал жизни в рабстве. Он, сговорившись с прекрасной Суру, убежал вместе с ней на коне обратно в долину Абакана. Суру не забыла прихватить с собой золото и серебро Ибелдика. После возвращения Алгай вместе с ойратской женой поселился в истоках реки Ташеба. В великих степях Абакана остался немногочисленный народ, объединившийся под властью Алтая. В то время сено хакасы не косили, поскотин не существовало, хлеб не сеяли.

Через некоторое время у Алтая родились два сына – Харты (старший) и Байн (младший), от которых возникли фамилии Картины и Баиновы. Их род стал называться ойрат-кыргыз, т. е кыргызы, пришедшие из страны Ойрат (Джунгарии).

Однажды два брата пошли рыбачить на реку Абакан. Они увидели плывущую берестяную лодку. Харты и Байн решили на излучине Мухрас выловить берестяную лодку. Когда два брата ее выловили, то увидели внутри младенца. Харты и Байн принесли ребенка домой, отцу Алтаю. Алгай вырастил дитя, назвав его Арша- ном. От него пошла фамилия Аршановы. В связи с тем, что этот род присоединился к кыргызам, сеок Аршановых стал называться алгай-кыргыз по имени вскормившего отца Алгая.

Потомки Алгая стали крупными баями, имевшими несметные табуны лошадей. Отец каждому из своих сыновей – Харты, Байну и Аршану – выделил наследство. Аршан переселился на правую сторону Абакана, а Байн, как младший сын, остался жить в отцовском доме.

Однажды ночью старший сын Харты стерег свои табуны. Он подстелил под голову седло и смотрел в небо. Было новолуние. Вдруг небо озарилось. В случае озарения неба на новолуние, по хакасским поверьям, необходимо загадать любое желание, и оно сбудется. Харты моментально произнес: «Пусть будет мое потомство вечными баями до седьмого колена». После этого он еще больше разбогател.

У Харты был сын Хылга, у последнего – Мунаш. От Мунаша родился Чирке. У последнего были сыновья – Куске, Пага, Патха, Силбен, Чобан и Хароол. У Хароола был сын Соркай. От Соркая родился Петр, а от последнего – Апун (Афанасий Петрович). Апун любил поговаривать: «Прежде чем кончится капитал Картиных, раньше переведется галечник в Ташебе». Апун стал седьмым по счету в колене потомства Харты, на котором и свершилось заклятие предка. Именно Апун загубил богатство Картиных. За то, что Апун застрелил своего батрака Кыто Доброва, его посадили в Минусинскую тюрьму. Там он и умер. После этого, как снег, растаяло имущество Картиных. Сын Апуна Сендре стал бедняком» [12, с. 111-112].

Итак, в самом названии рода (сеока) «ойрат- кыргыз» содержится отсылка к одному трагическому событию в истории Хакасии. Речь идет об угоне в плен джунгарами в 1703 г. большой части коренного населения. Имеется ряд русских исторических источников, повествующих об этом [13, с. 206-211]. Профессор В.Я. Бутанаев пишет: «В июне 1703 г. в «Калмыцкую землю» вместе со своими улусными людьми ушли кыргызские беги: Корчуй Еренаков из Алтысарского, Тангыт Таин Иркин из Алтырского и Шорло Мерген из Псарского улусов. Указанные беги и их сыновья (Чайлыш Тангытов, Бото, Сонжар и др.) стали служить при урге Цэван Рабдана. Красноярские казаки разведали, что «изменники кыргызы откочевали к калмыцкому контайше в дальние места, а именно: которые кочевали по Енисею, по Июсу рекам все без остатку, а прочие землицы тубинцев, маторцев, койбал остались триста луков». По нашему подсчету в Кыргызской земле к началу XVIII в. обитали примерно 15 тыс. человек. Угону подверглось «всего мужска и женска полу тысячи с три дымов». Значит, при коэффициенте 5 на каждое хозяйство общее количество уведенных кыргызов и их кыштымов составило приблизительно 15 тыс. человек. В таком случае угон принял грандиозный размах и охватил все население Хакасии.

В 1704 г. казаки, посланные из Кузнецка в Хакасию, воеводе Б. Синявину докладывали: «Где прежде сего в Кыргызской землице кыргызы и кыргызские киштымы кочевья своими в которых урочищами живали, и на тех де жилищах кыргыз никого не нашли: все забраны к контайше с женами, и с детьми и с киштымами».

Итак, широкий круг источников свидетельствует о большом размахе угона хоорайского народа. На территории Хакасии, согласно официальным сведениям, осталось всего около 600 «луков», т. е. около 16% количества бывших боеспособных мужчин. Это событие коренным образом изменило политическую, этническую и демографическую ситуацию в Южной Сибири. В результате угона прервался процесс развития этносоциального объединения Хонгорай. Его последствия отрицательно отразились на формировании хакасского народа.

Основная масса уведенных кыргызов была поселена за Иртышем по р. Эмель. Они составили отдельный оток (кочевье) численностью в четыре тысячи кибиток, который возглавлялся четырьмя чайзанами. До середины XVIII в. оток кыргызов, вместе с отоками угнанных телеутов (4000 кибиток) и мингатов (3000 кибиток), оставались среди 24 отоков Джунгарии» [13, с. 21-23].

Таким образом, географическое место Ойро- тия (Джунгария) закрепилось в памяти потомков сеока «ойрат-кыргыз» и на протяжении нескольких столетий передавалось в форме родословного предания. А мальчик Алгай (Алгаяк), прибежавший из монгольского (ойратского, джунгарского) плена, и стал легендарным родоначальником, от которых ведут свою генеалогию Картины и их сородичи Аршановы и Баиновы.

Теперь проведем хронологически-поколен- ную верификацию этого родословного предания. Мы имеем следующую цепочку ранних предков, последний из которых зафиксирован документально: Алтын Толай – Алтын Алгай (+ Алтын Суру) – Харты и Байн – Хылга – Мунаш – Чирке. Мы уже выяснили, что в предании говорится об историческом событии начала XVIII в., однако время жизни пращура – Алтына Толая – можно отнести ко второй половине XVII в. Алтын Алгай, скорее всего, родился в конце XVII в., его сыновья Харты и Банн родились уже после возвращения отца из плена – в первой половине XVIII в. Между Харты и Чиркой имеются еще два поколения предков, которые родились в XVIII в.: Чирке – около 1779 г., его отец Мунаш – приблизительно в 1750-е гг., его дед Хылга – примерно в 1730-е гг., а прадед Харты – предположительно в 1710-е гг.

Исторически зафиксированный Чирка Картин Байнов по данным девятой ревизской сказки (переписи населения) родился около 1779 г. [14, л. 14 об. – 15, Ха 41; 15, л. 15 об. – 16, № 41], а умер около 1854 г. [16, л. 33 об. – 34, № 79; 17, л. 33 об. -34, № 79]. По нашим данным, фамилия «Картин», которую носил Чирка, встречается уже в 1824 г. в документах по Качинской степной думе [18, л. 25 об., 26 об., 70]. О нем сохранилось множество упоминаний потому, что он возглавлял Качинскую степную думу, в документообороте которой отложилась масса письменных источников. Благодаря Чирке его потомки стали крупными скотоводами, о богатстве которых сохранились воспоминания и свидетельства современников. Так, например, декабрист А.П. Беляев вспоминал о богаче Чирке Картине (в тексте напечатан как Чирка-Каркин. – При», А.Н.), имевшем «до ста табунов лошадей, около ста голов в каждом, до 4000 рогатого скота и до 10000 овец. < .. > Ставка Чирки-Каркина в Улже, по множеству юрт, для семейства, родичей, прислуги представляла особый улус. <…> У Чирки- Каркина тут же устроен деревянный дом для зимы по образцу сибирских» [19, с. 313-314]. О быте Картиных оставил свое свидетельство и российский этнограф, князь Н.А. Костров в книге «Качинские татары», изданной в Казани в 1852 г. В 1850 г. он посещал места кочевания качинцев и писал, что Чирка «не знает счету своим табунам, считает большую часть Качинцев своими должниками, а живет так, что отвратительно смотреть» [20, с. 34].

Возвращаясь к родословному преданию, напомним, что у Чирке было 6 сыновей: Куске, Пага, Патха, Силбен, Чобан и Хароол. По данным девятой ревизии 1850 г. в отдельной семье у Чирки (в крещении – Константина) Картина записано только два сына – Семен (около 1800 – около 1835) и Кондратий-Николай (также Николай Байнов; родился около 1803 г.). Единственный сын Семена – Иван – умер в младенчестве ок. 1834 г. в возрасте 8 лет, поэтому потомства от них не осталось [14, л. 14 об. – 15; № 41, 15, л. 15 об. – 16, № 41]. Скорее всего, под хакасским именем Хароол имеется в виду Кондратий-Николай (около 1803-1855), у которого записаны три сына – Григорий, Петр и Василий. От одного из них под хакасским именем Соркай идет линия к Апуну (Афанасию Петровичу), который, «похваляясь своим богатством, говорил: «Прежде, чем кончится капитал Картиных, раньше переведется песок в р. Абакане». Однако в дальнейшем Апун промотал состояние предков» [21, с. 74], Интересно, что у Бутанаева Апун назван внуком Чирки, тогда как согласно родословному преданию, записанному самим же Бутанаевым в 1973 г. со слов информанта П. Н. Котожекова, Апун – его праправнук. Сын Апуна – Сендре – был уже бедняком. Апун, будучи седьмым по счету потомком Харты, потерял все богатство предка в соответствии с родословным преданием: «За то, что Апун застрелил своего батрака Кыто Доброва, его посадили в Минусинскую тюрьму. Гам он и умер. После этого, как снег, растаяло имущество Картиных» [12, с. 112].

Помимо семьи Чирки Картина в девятой ревизии зафиксирована семья Ай лака (Николая) Кускина Картина Баинова около 1805 г. рождения [14, л. 15 об. – 16, № 42; 15, л. 16 об. – 17, № 42]. Сам Куске умер еще до проведения предыдущей восьмой ревизии 1834 года, иначе бы в девятой ревизии был указан год его смерти. Исторический Куска – это не сын Чирке из предания, иначе бы в переписи он был записан как Чиркин <сын>, а не как Картин <сын>. Скорее всего, Куска – сын Карты Баинова, то есть брат Чирки Картина Баинова. Еще зарегистрированы семьи Петра Бого- чакова, Картина Баинова около 1809 г. рождения [14, л. 17 об. – 18, № 48; 15, л. 18 об. – 19, № 48] и Батки Бажакова, Картина Баинова около 1814 г. рождения [14, л. 18 об. – 19, № 50; 15, л. 19 об. – 20, № 50].

Также важно отметить, что в ревизии Тубин- ского улуса наряду с Картиными по соседству перечисляются и две другие родственные им фамилии – Аршановы и Баиновы. Из родословного предания мы знаем, что Баиновы произошли от младшего сына Алгая – Байна, а Аршановы происходят от приемного сына Алгая – Аршана. По В. Я. Бутанаеву, Аршановы входили в сеок «алгай хыргыс» в составе кубинского рода Качинской степной думы [2, с. 155; 22, с. 80; 23, с. 270], а Баиновы (также Подоновы) – в сеок «ойрат хыргыс» [2, с. 158; 22, с. 80; 23, с. 270]. Несомненно, что родство между Аршановыми, Банновыми и Картиными вероятностно (особенно для двух последних), и его можно проверить с помощью генетического тестирования современных мужских представителей этих трех фамилий.

В. Я. Бутанаев в качестве родоначальника Картиных указывает Карту Баинова, возможно, не в качестве непосредственно отца Чирки, а как пращура, однако эта версия противоречит генеалогическому преданию, согласно которому Харта и Банн – родные сыновья Алтына Алгая [2, с. 171; 22, с. 46; 23, с. 270]. С другой стороны, по классической форме самой записи «Чирка Картин Баннов» мы имеем имя «Чирка», отчество «Картин», дедичество «Баннов» («Чирка Картин <сын> Баннов»), Возможно, вторая часть имени собственного – «Картин <сын> Баннов» – восходит к более раннему времени и напрямую не соотносится с именами отца и деда. Если следовать гипотезе о происхождении от Карты Баинова, то часть потомков (Картины) могут идти от самого Карты, а другая часть (Баиновы) – от Банна или от других его сыновей.

Также не исключено, что родословное предание, будучи искусственным образом модернизированным, так как записывалось уже в советское время, содержит прямолинейную схему происхождения конкретной фамилии от конкретного созвучного с ней имени. Так, например, этнограф Ю. А. Шибаева замечает, что «известного рода скупость в рассказах хакасов об основоположниках своей фамилии, нам кажется, находит свое объяснение в сравнительно недавнем происхождении этих фамилий. Во всяком случае, процесс распада сббков на фамилии еще не был закончен в XVII в. Об этом свидетельствуют, например, наблюдения А. А. Ярилова. Выше нами отмечалось, что он в актах XVII в. находил ряд лиц, от которых пошли многие кызыльские фамилии.

Под влиянием русских эти, сравнительно поздно появившиеся хакасские фамилии, приняли русифицированную форму, как Асочаковы, Танзыбаевы и т.д.» [10, с. 73].

Завершая формулирование гипотез, укажем на то, что и в самой ревизии 1850 г. может содержаться не совсем верная информация о родстве между Банновыми и Картиными. Поэтому для перекрестной сверки данных требуется выявить дополнительные письменные источники – например, исповедные ведомости на крещенных инородцев конца XVIII – начала XIX вв., в числе которых могли быть зафиксированы и Аршановы, и Баиновы, и Картины.

Такая работа была проделана на материалах Государственного архива Красноярского края (ГАКК). В фонде № 592 «Красноярское духовное правление» выявлена исповедная роспись по Вознесенской церкви Абаканского острога за 1792 г. [24]. Согласно архивному документу, в числе прихожан церкви состояли «ясашные и их домашние Качинской землицы улуса Карты Баинова по реке Енисею» [24, л. 117-118]. Следовательно, мы имеем исторический источник с упоминанием реально существовавшего человека – Карты Баинова, который на 1792 г. в числе прихожан не зафиксирован. Скорее всего, он умер до 1792 г., а его имя стало родовым названием целого улуса. Впоследствии в 1822 г. потомок Карты Баинова – Чирка – станет родоначальником (князцом) образованной Качинской степной думы.

Эта информация подтверждает версию В. Я. Бутанаева, согласно которой фамилия «Картины» произошла от имени Карты Баинова. Однако поскольку профессор не указал конкретный источник своей гипотезы, с которым он, возможно, и ознакомился в архиве, постольку мы впервые удостоверяем этот генеалогический факт. Среди ясашных и их домашних в улусе Карты Баинова зафиксированы такие фамилии, как «Конкеров», «Нанахтаев», «Тогонаев», «Сит- кин», «Чучюгуров» (и варианты), «Тугужеков», «Бублишев», «Шашинин». Как видим, ни Арша- новых, ни Банновых, ни Картиных среди них нет, за исключением неких Баюновых (например, записан 30-летний князец Николай Петров Баюнов [24, л. 137]). Причины такого отсутствия могут быть самыми разными, а потому необходим дальнейший архивный поиск по исповедным росписям 2-й половины XVIII – начала XIX вв.

В заключение хотелось бы привести слова хакасского литературоведа П.А. Троякова, который, характеризуя этнографическую экспедицию H. Ф. Катанова, писал, «что в любом фольклоре отражается жизнь и быт народа в их фантастическом преломлении», однако отмечал, что «в каждом взлете народной фантазии можно уловить факт реальной действительности, осмысленного под углом зрения народного миропонимания» [9, с. 5].

ЛИТЕРАТУРА

I. Катанов Н.Ф. Предания присаянских племен о прежних делах и людях // Сборник в честь 70-летия Григория Николаевича Потанина. Записки императорского русского географического общества по отделению этнографии. Т. XXXIV / ред. А. В. Руднев. – СПб., 1909.

2. Бутанаев В. Я. Историческая ономастика Южной Сибири: учебно-методический комплекс по дисциплине: курс лекций. – Абакан, 2016.

3. Чепашева А. Ф. Жизнь, отданная искусству // Сборник материалов I и II краеведческих чтений, посвященных И.Н. Карачаковой за 2009-2010 гг. Абакан, 2011 – С. 7-16.

4. Чепашева А. Ф. Жизнь, отданная искусству // Наследие последней принцессы Хакасии. Фотоальбом / Сост. О. Ахремчик, Ю. Кудряшов. – Абакан, 2014. – 136 с., ил. [Эл. ресурс] – URL: https:// innseuinsrussian.blogspot.coin/2011/02/1919-1989. htniJ (дата обращения: 01.06.2019).

5. Бута нас ва И. И. Хакасский исторический фольклор: Опыт историке-этнографического анализа. Диссертация … кандидата исторических наук. – Новосибирск, 2000.

6. Савельев. С. В. Морфология сознания. Т. 1. – М„ 2018.

7. Радлов В. В. (1837-1918). Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в Южной Сибири и Дзунгарской степи [Текст] : [на языках подлинников] / изд. В. Радловым. – СПб., 18661907. Ч. 9: Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских

татар и карагасов : тексты / собр. и пер. Н.Ф. Катановым. – 1907.

8. Катанов Н. Ф. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и карагасов. – СПб., 1907 (на хакасском языке).

9. Катанов Н. Ф. Хакасский фольклор: из книги «Образцы народной литературы тюркских племен», Т. IX (СПб, 1907 г.) / Н.Ф. Катанов; сост. П.А. Трояков. – Абакан, 1963.

10. Шибаева Ю. Я. Пережитки родового строя у хакасов в системе родства и семейно-брачных отношениях. Диссертация … кандидата исторических наук. – М.-Абакан, 1947.

11. Патачаков К.М. Культура и быт хакасов в свете исторических связей с русским народом (XVIII- XIX вв.). – Абакан, 1958.

12. Бутанаев, В. Я., Бутанаева, И. И. Мы родом из Хонгорая. Хакасские мифы, легенды и предания / отв. ред. Б. R Зориктуев. – Абакан, 2010.

13. Бутанаев В.Я., Абдыкалыков А. Материалы по истории Хакасии XVII – начала XVIII вв. – Абакан, 1995.

14. Ревизские сказки на кочевых инородцев Минусинского округа Качинской степной думы Тубин- ского улуса, 1850 г., 40 л. // Государственный архив Красноярского края. Ф. 160. Оп. 3. Д. 463. [Эл. ресурс] – URL: 1эttр://catalog.kгаsarh.ru;9090/archkrasnoyarsk/privatc/imageVievver/show’Vbjectld =3523122&attributeld=2097&serial=l&group=1243 &ext=.pdf (дата обращения: 01.06.2019). – Доступ после регистрации.

15. Перепись населения Тубинского улуса Качинской степной думы, 1850 г., 42 л. // Архив г. Минусинска. Ф. 15. On. 1. Д. 160.

16. Ревизские сказки на инородцев Минусинского округа Абаканский инородной управы Шало- шина 2-й половины рода, 1858 г., 74 л. // Государственный архив Красноярского края. Ф. 160. Оп. 3. Д. 640. [Эл. ресурс] – URL: ht t p://cat a log. k rasa rh. ru:9090/archkrasnoyarsk/private/imageViewer/show ?objectld=3523922&attributeld=2097&serial=l&gro up=1243&ext=.pdf (дата обращения: 01.06.2019). – Доступ после регистрации.

17. Перепись населения Шилошина рода Абаканской инородческой управы, 1858 г., 74 л. // Архив г. Минусинска. Ф. 15. On. 1. Д. 232.

18. Журнал регистрации входящей корреспонденции. Документы об избрании старшиной Петра Юсупова, есаулов, о раскладке и взыскании податей и повинностей (приказы, приговоры, ведомости, рапорты, переписка), 1824 г„ 107 л. // Государственный архив Красноярского края. Ф. 303. On. 1. Д. 11.

19. Беляев А. ГГ. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном, 1805-1850. – СПб., 1882. [Эл. ресурс] – URL: http://elib.slipl.ru/ru/ nodes/36258#mode/inspect/page/318/zoom/4, http:// elib.shpl.m/ru/nodes/36258#mode/inspect/page/319/ zoom/4 (дата обращения: 01.06.2019).

20. Костров H. А. Качинские татары. – Казань, 1852.

21. Бутанаев В. Я. Социально-экономическая история хакасского аала. – Абакан, 1987.

22. Бутанаев В. Я. Происхождение хакасских родов и фамилий. – Абакан, 1994. [Эл. ресурс] – URL: http://nbdrx.ru/pdf/bx0000127.pdf (дата обращения: 01.06.2019).

23. Бутанаев В. Я., Худяков Ю. С. История енисейских кыргызов. – Абакан, 2000.

24. Исповедная роспись по Вознесенской церкви Абаканского острога за 1792 г., 189 л. // Государственный архив Красноярского края. Ф. 592. Оп. 1. Д. 131 г.