жанр Tag

Предметом нашего исследования являются антиутопические повести Владимира Семеновича Маканина «Лаз» (1991), «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» (1993). Повесть «Лаз» была переиздана автором в сборнике «Антиутопия» в 2011 г.

В настоящей статье мы выделили две основные характерные особенности жанра антиутопии в повестях В. Маканина для анализа: изображение воображаемого исторического общества, расположенного на расстоянии – в пространстве или во времени; угроза потери нравственности, духовное и физическое порабощение человечества.

Исследователь М. Ф. Амусин утверждает, что важной особенностью жанра антиутопии является то, что «хорошо знакомая читателю жизненная реальность инфицируется фантастическим, немыслимым допущением или «отчуждается» с помощью гротескных приемов, гипербол, перенесения в иной хронотоп» | J. с. 256].

Организация пространства и времени в повести «Лаз» имеет двойную траекторию: с одной стороны, город, погруженный в хаос, с другой, светлое подполье. Эти два пространства соединяются узким лазом: «Вдвоем Ключарев и Никодимов идут меж столиков через весь этот погребок-ресторан и выходят, сворачивая в длинный коридор с великолепным мягким освещением. Здесь, как на улице в яркий день, всегда светло…» [2, с. 288].

Антиномия верх/низ является в повести той категорией измерения и существования самого хронотопа. Время наверху стремительно проходит в глухой пустоте: «опустевший город, ни людей, ни движущихся машин (есть отдельно мертво стоящие машины на обочинах, но они еще более подчеркивают общую статичность). Пустые тротуары. По глянцевой улице движется один-единственный человек… Этот человек Ключарев ..» [2, с. 285], а внизу протекает медленно и жизнь кипит: «погребок шумит: люди пьют, разговаривают…» [2, с. 288].

Действие в повести «Лаз» проходит в двух параллельных мирах. Главный герой Ключарев является связующим звеном между «низом» и «верхом». Наверху господствуют сумерки. Время в «верхнем» мире остановилось, и только детали подтверждают, что жизнь остановилась: в доме кончились свечи, чай, перестали давать горячую воду, телефон не работает, автобус сегодня ходит, но завтра не будет ходить, в автозаправках нет бензина. Внизу, наоборот, царит праздник: изобилие продуктов и разных вещей. Ключарев чувствует только здесь себя в безопасности.

Такая же ситуация описана в рассказе Людмилы Петрушевской «Новые робинзоны. Хроника конца XX века», где герои изображены как изгои и бомжи. Крушение общества на самоистребление находит выражение также и в жанре антиутопии. Главные герои рассказа отдаляются от общества и скрываются от глаз людских в далекой глухой деревне. Но и там они не находят тишины и покоя. В конце концов поселяются в лесах: «Мы жили далеко от мира…, но ничто уже не доносилось до нашего дома» [3, с. 77]. Люди умирают от голода и холода, смыслом жизни для героев рассказа становится выжить во чтобы ни было. За три дня в рассказе наступает смерть, борьба за жизнь является композиционным приемом, который в течение действия рассказа является осью сюжета. В живых остаются немногие: «Кот мяукал, и молодой человек, услышав единственный живой голос в целом подъезде, где уже утихли, кстати, все стуки и крики, решил бороться хотя бы за одну жизнь…» [3, с. 106].

По мнению А. Кошелевой [4] и С. Имихе- ловой: «сближает прозу Петрушевской с самым ярким романом этого времени под характерным названием «Андерграунд, или Герой нашего времени» В. Маканина» [5, с. 27].

И только лаз становится единственной ниточкой между наземным и подземным пространством, Ключарев пытается сохранить и углубить лаз. По этому лазу доставляются на поверхность необходимые предметы. Образ лаза, туннеля является одним из сквозных хронотопических образов в повестях В. Маканина. По нашему мнению, в повести-антиутопии образ лаза имеет масштабное и бытийное измерение. Через лаз главный герой Ключарев выходит из тупика, из тьмы к спасению.

В повести «Стол, покрытый сукном и графином посередине» так же, как и в повести «Лаз», обозначается два хронотопа. Первое пространство, внешнее – это квартира Ключарева, где он бодрствует в ночное время, а второе — судилище с разными судами в истории человечества.

Постоянно меняется время: вечер одного дня и ночь этого дня: «Садимся ужинать. Зовем дочь. Мне не хочется признать (совестно), что мои нервы и мой испуг – в связи с завтрашним вызовом, и вот я что-то придумываю, плету насчет усложнившейся работы» [2, с. 372]. Главный герой Ключарев в повести меняет свои позиции: в составе комиссии или сидит как спрашиваемый: «В тот же день попался хитрован-сибиряк, окал, акал, никак не могли за столом к нему подступиться. Я был, видно, в тот день в ударе: заметил его уязвимое место, но пока молчал» [2, с. 415], «Сколько лет вашей маме? Растерянность была такова, что даже тут я запнулся. Сбился. Сказал, конечно, какого мама года рождения, но зачем-то после этого начал считать годы вслух» [2, с. 379].

В сюжете повести на подсознательном уровне происходит перемещение Ключарева из одного пространства и времени в другое. Его воспоминания становятся следующим хронотопом, где он размышляет о жизни, об истоках, о параллельных существованиях «низа» и «верха». Его перемещения из одного пространства и времени приводят героя к смерти, т. е. инсульту. Здесь происходит скрещивание, своеобразное наложение двух хронотопов. В повести не существует ни одного существующего пространства и времени. У каждого человека есть его настоящее, его прошлое и его будущее; его страхи, воспоминания и подсознательная необходимость в сохранении генов, как и у героя повести «Лаз».

Итак, в лице Виктора Ключарева узнаваем сквозной персонаж маканинской прозы, и в повестях «Лаз», «Стол, покрытый сукном и с графином посередине» существует и действует один и тот же инженер, меняющийся от произведения к произведению. В «Лазе» этот герой-инженер представлен из интеллигентной среды, как и в повести «Стол, покрытый сукном и графином посередине».

Рассмотрим следующую характерную особенность жанра антиутопии в вышеназванных повестях В. Маканина, как изображение угрозы потери нравственности, духовного и физического порабощения человечества.

В повествовательной структуре повести «Лаз» страх и неуверенность в будущее является своеобразной отрицательной доминантой, которая постоянно преследует главного героя: «НЕРЕШИТЕЛЬНАЯ КОШКА У ДВЕРЕЙ. То есть она у самых дверей. Ни туда, ни сюда…» [2, с. 285].

Неуверенность в будущее и страх смерти не оставляет в покое Ключарева: «Он вдруг думает о смерти своего приятеля Павлова – Как умер? Каковы подробности?., в толпе, в давке погибло две сотни народу!» [2, с. 285]. Как отрицательная доминанта, страх в данной повести изложен темной силой, препятствующей Ключареву развиваться как личности, и он отражает одну из особенностей современности. Так, С. С. Имихелова в своем учебном пособии, в главе, посвященной концепции личности в прозе Владимира Маканина, пишет: «…у писателя имеются излюбленные герои, к которым он время от времени возвращается. Прежде всего, это Ключарев – типичный среднестатистический интеллигент, «серединный» человек» [5, с. 130]

Повесть «Стол, покрытый сукном и графином посередине» передает реальное, а не условное лицо времени. В ней личность разрушается страхом, дается картина его психологического состояния: «Хуже всего, если захватывает дыхание: в легкие с каждым днем недостаточным вдохом поступает как можно меньше воздуха. Задышка. На лице, на лбу липкая испаринка страха. Сижу перед столом, ящик выдвинут, и я быстро перебираю знакомые коробочки, бутылочки с таблетками, конвалюты, лекарства, лекарства, лекарства…» [2, с. 385].

Если в повести «Лаз» есть конкретный главный герой, то в произведении «Стол, покрытый сукном и графином посередине» нет такого персонажа. Повествование построено от первого лица. Нет конкретного имени персонажа. Кажется, что герой-повествователь и автор одно лицо. Сюжет и идейная канва повести соткана из ночных мыслей героя. Он прорабатывает всевозможные ситуационные линии накануне общественного расспроса.

В. С. Маканин передает читателю информацию, своеобразный код о том, что цельная личность в лице главного героя разрушается страхом. Психологический облик героя состоит из различных метаний, анализа ситуации и пути выхода из этой ситуации.

Портрет конкретной личности в повестях В. Маканина обретает черты типичности: «Вероятно, я скрыл (от себя и от нее) момент, когда этот набегающий страх пришел ко мне впервые. Я не признался – и теперь каждый раз мне приходится скрывать слабину. Я все еще держусь мужчиной, петушком. И как теперь быть?., а никак! Вот так и выхаживать свой одинокий страх ночью.) …Сама она всю жизнь боялась таких общественных разбирательств и судилищ куда больше меня, но не скрывала. И – привыкла. Но страх, как ни прячь, оказался итогом и моей жизни. (Мой личный итог.)» [2, с. 387].

Повесть «Стол, покрытый сукном и графином посередине» заканчивается печальным исходом – смертью главного героя: «сознание не включилось вполне… я слышал свое слабое похрипывание… Страха не было. Иных чувтв тоже не было: время поплыло, и я не знаю, сколько его прошло…» [2, с. 457].

Феномен смерти в повести так же, как и у Л. Петрушевской, является абсурдистской, трактующей смерть как выражение беззащитности человека перед могуществом неподвластных ему сил (М. Кудимова). Главный герой теряет свою благополучную жизнь: имя его не обозначено, теряет успешную карьеру и семью: «теперь мы спим отдельно, и даже в отдельных комнатах…к этому надо быть готовым. В конце ты опять один. Как в начале» [2, с. 386].

Общество, изображенное в антиутопии, зашло в тупик, только воры и насильники проявляют свою активность. Один человек не воин, он не может противостоять натиску толпы, причем толпы неконтролируемой. От этой толпы исходит угроза для личности: «Когда улица пуста до самого горизонта, человека, тем более нескольких, замечаешь мгновенно: на другой стороне Строительной улицы, не на тротуаре, а несколько в глубине меж двух зданий, Ключарев видит мужчин, которые насилуют женщину, поставив ее на колени…» [2, с. 317].

Главный герой в повестях Маканина всегда выражен, и его портрет представлен разными способами. С. С. Имихелова отмечает, что в 2001 г. В Маканин объединил все свои произведения (рассказ «Ключарев и Алимушкин» (1977), повести «Повесть о Старом Поселке» (1974), «Голубое и красное» (1982), «Лаз» (1991), «Стол, покрытый сукном и графином посередине» (1993), где присутствует образ Ключарева, в «Ключарев-романе»: «За почти двадцатилетний период их создания (1974-1993) образ Ключарева менялся, герой становился старше, изменялись жизненные цели и социальное положение, варьировались биография и состав семьи» [5, с. 130].

Второстепенные герои тоже играют немаловажную роль в повестях-антиутопиях В. Маканина. Они носители той информации и окружающей среды, в которой должен проживать свою жизнь главный герой. К примеру, в повести «Лаз» воры и насильники орудуют в ночное время. Эти второстепенные персонажи окружают его, они из «черной» ночной жизни, из которой хочет выбраться Ключарев. Его ориентиром в жизни являются люди «наверху», тянется к интеллигентам, как и он сам.

Таким образом, в повестях В. Маканина «Лаз» и «Стол, покрытый сукном и графином посередине» отражаются характерные особенности жанра антиутопии: отрицание возможности достижения социальных идеалов и установления справедливого общественного строя; выделение опасных общественных современных тенденций, так и предсказание их дальнейшего развития, расположенных на расстоянии – в пространстве или во времени. И наконец, угроза потери нравственности, духовное и физическое порабощение человечества.

ЛИТЕРАТУРА

1. Амусин С. Алхимия повседневности: очерк творчества Владимира Маканина. – М.: Эксмо, 2010.

2. Маканин В. С. Лаз: повести и рассказы. – М.: Издательство «ВАГРИУС». – 1998.

3. Петрушевская Л. Собрание сочинений. В 5 т. – Харьков: Фолио; М.: ТКО «АСТ», 1996. – Том 2.

4. Кошелева А. Л., Монгуш Е. Д. Поэтика прозы Л. Петрушевской в контексте эволюции художественного метода и стиля. – Абакан: Типография «Журналист», 2016.

5. Имихелова С. С., Колмакова О. А. Современная русская проза: учебное пособие. – Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета, 2016.