этногенез саха Tag

Введение

Курыканскую теорию происхождения саха с применением результатов археологических материалов, фольклорных и лингвистических источников обосновал А. П. Окладников [1]. Комплексный метод изучения этногенеза саха применял И. В. Константинов [2]. Все достижения советской науки в этнографии, лингвистике, археологии, антропологии и генетике подвел в своем монографическом исследовании А. И. Гоголев [3]. Основным достижением возглавляемой им в течение 1970-1980-х гг. археологической экспедиции Якутского государственного университетата явилось открытие кулун-атахской скотоводческой культуры XIII-XV вв. на Средней Лене [3]. Анализ находок, найденных на стоянках кулун- атахцев, привел к выводу о прибытии предков саха после монгольских походов в Прибайкалье в XIII-XIV вв. Изучение генеалогии предво- дителей-дарханов саха показывает, что последняя волна переселенцев с юга могла прибыть в XVI в. [2]

В якутской этнографии и в поздней археологической культуре кыргыс-етехев встречаются предметы с «кыпчакским обликом», что даже позволило выделить отдельно кыпчакский компонент в этногенезе саха [3]. Встречаются вещи и слова монгольского происхождения, которые можно отнести к эпохе Монгольской империи. Эти материалы дополняются новыми археологическими находками в долине Туймаада – центре якутской культуры XIV-XVII вв. Поэтому следует допускать отдельные проникновения южных скотоводов в Витимо-Оленекский бассейн, однако имеющиеся факты свидетельствуют о прибытии основных южных скотоводческих предков саха в качестве компактной группы в XIV-XV вв.

Поскольку основу этноса составляют отдельные локальные группы, зачастую прикочевавшие с далеких земель, то перед нами стоит задача поиска их среди названий средневековых племен, упоминаемых в письменных источниках. Я. И. Линденау – автор XVIII в., опираясь в своем исследовании на мнение современных ему якутов, утверждал о формировании народа на территории вокруг Байкала. По его данным, якуты там делились на восемь родов, совпадающие с названиями центральных якутских улусов в XVIII в. [4]

До Я. И. Линденау Предбайкалье в качестве прародины саха упоминается в трудах Н. Вит- сена, И. Идеса и Ф. И. Страленберга, еще много авторов после него писали о байкальской прародине этноса [4]. Затем из китайских и арабо-персидских письменных источников нам становятся известными названия тюрко-монгольских племен, населявших регион Байкала в средние века. На этой основе в советский период сформировалась курыканская теория происхождения саха, обоснованная Б. Э. Петри, Г. В. Ксенофонтовым [5] и А. П. Окладниковым [1]. Более того, курыканам приписывается курумчинская археологическая культура VI-X вв.

Обсуждение

При обсуждении байкальской прародины саха возникает проблема прибытия на Среднюю Лену или уже сформировавшегося в регионе Байкала (Я. И. Линденау [4], А. П. Окладников [1] и И. В. Константинов [2]) народа, или же отдельных племен, участвовавших в этногенезе саха на территории Центральной Якутии (Г. В. Ксенофонтов [6], А. И. Гоголев [3]).

В связи с предполагаемой курыканской прародиной на Байкале нельзя не обойти вниманием так называемый «Усть-Ангинский общеучкуры- канский обрядовый комплекс» (по Д. С. Дугарову) в Приольхонском крае. Он состоит из горы Ерд и скалы Ая, а также других почитаемых мест (гор и озер) – Улан-Хада, Сахюртэ, Хуурай нуур и др. Здесь же расположены священные пещеры, могильники, петроглифы, городище, в основном датированные курыканским временем, но есть и более древние памятники как основа позднейших культов. Самым значительным элементом церемонии является массовый хороводный танец ехор, причем в старину он продолжался до шести и более суток, напоминая многодневный обрядовый круговой танец якутов осуохай на весеннем общественном празднике ысыах [7].

Изучив топонимы Кудинской долины, Т. М. Михайлов высказал мнение о том, что этот степной край с тремя культовыми местами считался священным еще с глубокой древности. Для курыканов он был таким же родным, близким и священным, как и для их потомков в лице булага- тов и эхиритов, которые сохранили многие древнейшие религиозные культы, обряды, пантеон, святилища и мифологические представления [8, с. 183]. Помимо Кудинской долины, почти равное по общественной значимости общекурыканское священное место фиксируется и на озере Байкал (на Ольхоне и в Приольхонье). Об этом свидетельствует сосредоточение абсолютного большинства курыканских памятников Восточной Сибири. Например, здесь найдено самое большое число городищ-площадок (святилищ) – около 30 [9] – и столь же преобладающее число «погребальнопоминальных» памятников.

Дополнительным подтверждением этнополитического единства курыканского государства в Прибайкалье является существование главного сакрального места древнего общества в центре населенной территории – Кудинской долины. И понятно, почему, уйдя под натиском монголоязычных племен далеко вниз по р. Лене, якуты (как часть курыканов) до сих пор сохраняют воспоминания о своей священной южной стране-прародине Кудай дойду, или Худай куола [10].

Отождествление предков саха с курыканами обосновано и на археологических источниках. По словам А. И. Гоголева, анализ археологического материала из центральных районов Якутии, датируемого XIV-XVIII вв., показывает определенное сходство некоторых вещей с курыканскими [3]. С курыканским наследием в якутской традиционной культуре связывается обряд трупосожжения, существовавший до середины XVII в. Интересно также провести аналогию между надмогильными сооружениями курыкан из каменных плит в виде пирамидок высотой до метра (ураса) и якутским обрядом «Проводы Айысыт», когда над закопанным последом женщины собирали из лучинок урасу и сжигали.

После А. П. Окладникова археологическое изучение средневековых культур Байкальского региона дополнено открытиями новых памятников и получило более широкое осмысление. Так, А. В. Харинский понятие «курумчинская культура» оставляет лишь потому, что это определение довольно прочно вошло в археологический обиход. Он предлагает этим словом назвать лишь один из культурно-хронологических этапов в истории Ангаро-Ленской области, культуроопределяющими признаками этапа служат захоронения долоновского типа и уту-елгинская керамика. Время их существования на территории Предбайкалья – VIII-XI вв. [11, с. 20]. По мнению А. В. Харинского, понятия «курыканская культура» и «курумчинская археологическая культура» (выделяемая на основе захоронений черенхынского типа) территориально не совпадают. Он предлагает закрепить за средневековыми захоронениями на боку с подогнутыми ногами, ориентированными головой преимущественно на северовосток, термин «погребения черенхынского типа». Судя по китайским хроникам, гулиганы жили к югу от Северного моря (Бэйхай), соотносимого с озером Байкал. Поэтому они могли проживать в Тункинской долине и низовьях Селенги [11, с. 14; 12, с. 25-27, 53]. Эти районы располагаются южнее, чем область распространения погребений черенхынского типа.

Результаты исследования

По сведениям якутского фольклора, предки народа саха происходили из народа «быраа- скай» (от русского «братские») или от «татаар». Согласно Я. И. Линденау, Омогой был из рода Боотулу (окающее имя батулинцев), который главенствовал на данной территории до прихода предка саха Эллэя [4, с. 21]. Имя Омогоя произ- водно от монгольского слова «омок» («обок») – «род», «племя», «клан» [13].

В XII в. ойраты вытеснили туматов – вероятных потомков дубо – с территории степной Тувы. Именно туматы, по мнению В. С. Николаева, были теми мигрантами, которые принесли погребения с конем в Южное Приангарье и положили начало усть-талькинской археологической культуре [14, с. 158]. По якутским легендам, предки саха сначала жили в стране Ураанхай, потом проживали по р. Ангаре и у оз. Байкал [15, с. 256]. По некоторым данным, предки саха воевали с народом ураанхай и, проиграв войну, были вынуждены оставить свою страну [6]. Видимо, эти легенды связаны с миграциями исторических туматов.

По мнению иркутских археологов, материалы усть-талькинской археологической культуры свидетельствуют о формировании протоякутской культуры на территории Прибайкалья в домонгольский и монгольский периоды. Вроде бы этому противоречат мнения бурятских ученых о принадлежности материалов данной культуры к булагатам и гипотеза А. П. Окладникова, связавшего их с ранними монголами на данной территории [1]. Еще ранее якутский археолог И. В. Константинов, ознакомившийся на месте с материалами Сегэнутского и Усть-Талькинского могильников, пришел к выводу об их генетической связи с формированием якутского народа [16; 2]. Также им было выдвинуто предположение о долгом совместном обитании предков саха и западных бурятов – булагатов в Прибайкалье.

На территории Средней Лены вплоть до начала XVII в. жили некие «туматы», ассимилированные представителями народа саха [17]. Отождествление легендарных туматов с кулун-атах- ской культурой XIV-XV вв. в этой связи выглядит актуальным. Однако кулун-атахская культура плавно перетекает в якутскую, это просто этап становления якутского народа на Средней Лене.

По радиоуглеродным данным, зарождение и распространение усть-талькинской археологической культуры в Южном Приангарье относится к XII в., поэтому эта дата совпадает с расселением туматов [14]. Носителей этой культуры связывают с туматами и усуту-мангунами, а также с приан- гарскими татарами. Возможно, татары – беженцы с Буир-нура, как потомки монголоязычных шивей, связаны с предками ойрат-бурятов, относимых к баргутскому союзу. Якутские легенды прародителей Эллэя и Омогоя отводят к народу «татаар». Также упоминается, что на Средней Лене жил еще чужой, воинственный народ тумат, с которым воевал Омогой, олицетворяемый обычно с народом «бырааскай» [15].

Якутские легенды бегство Эллэя с отцом Татаар-таймой через безводную пустыню связывают с поражением татаар от народа «нуучча», напоминающего обозначение чжурчжэней – нюйчжа (позднее якутское обозначение русских «нуучча», возможно, совпадение или отождествление) [6]. Буряты свое появление на Байкале также связывали с появлением в Монголии бродячего народа «ниуча». В одном из разрушенных ритуальных комплексов усть-талькинцев были найдены шесть серебряных сосудов. На донце одного из них имеется руническая надпись, на донце другого – тамга [18, с. 210]. Руническая надпись прочно связывает усть-талькинцев с тюркоязычным миром.

По мнению иркутских археологов, подчинение Предбайкалья монголами не повлекло за собой уничтожения или переселения племен усть-талькинской культуры. Наоборот, кочевники Предбайкалья были вовлечены в культурную и политическую жизнь империи и, вероятно, даже участвовали в военных походах чингизидов уже после смерти Чингисхана [19, с. 139].

Если внимательно прочитать русский перевод труда Рашид ад-Дина, то получается, что усуту-мангуны – это отдельное монгольское племя, проживавшее по р. Ангара, и только рядом с ними оговаривается нахождение четырех областей «пегих лошадей» [20]. Получившее историографическую известность имя алакчинов появилось от компилятивной работы Абулгази (автор XVII в.), где отождествляется племя усуту-ман- гун и упоминаемые рядом с ним четыре области «пеголошадников» под одним именем [21].

Б. Р. Зориктуев считает усуту-мангунов изначальными монголами, которые вышли из своей прародины Эргуне-кун только в VIII в. [22]. Таким образом, усуту-мангуны отличаются от приангарских татар и, по-видимому, являются тем племенем, из которого возникли буряты. Сведения Рашид ад-Дина об обитании племени «пеголошадников» в Приангарье представляются актуальными в ракурсе локализации племени бома, упоминаемого в китайских источниках V- VII вв. Отметим, что термины «элочжи» и «бома» считаются китайской транскрипцией тюркского слова «ала» [20, с. 108-116].

Абулгази отождествлял приангарских татар с алакчинами, которые жили вокруг г. Алакчин [21]. Следует сказать, что среди буир-нурских татар существовало племя алчин, от которых воспроизводят алшынов в составе казахского народа. Видимо, в Приангарье истребления сумело избежать как раз племя алчин-татар.

Преемственность между якутскими погребениями с конем с захоронениями усть-талькинской культуры доказывается присутствием внутримогильных конструкций в виде колоды и ящика-гроба; трупоположением покойных, вытянутых на спине; наличием погребений животных (коней) в отдельной могильной яме [14, с. 157].

Заключение

Таким образом, в этногенезе саха просматривается прибайкальский геокультурный код, связанный с туматами и усуту-мангунами, иначе – приан- гарскими татарами [23; 17]. О пребывании предков саха в Байкальском регионе свидетельствует топонимика края и многочисленные археологические памятники. С целью конкретизации предков саха со средневековыми племенами Прибайкалья необходимо проводить на этой территории целенаправленные археологические исследования.

ЛИТЕРАТУРА

Окладников А. П. История Якутской АССР. Т. I. Якутия до присоединения к русскому государству. – М.; Л., 1955. – 295 с.

Константинов И. В. Происхождение якутского народа и его культуры. – Якутск: Бичик, 2003. – 92 с.

Гоголев А. И. Якуты (проблемы этногенеза и формирования культуры). – Якутск: Изд-во ЯГУ, 1993. – 200 с. Линденау Я. И. Описание народов Сибири (первая половина XVIII в.). – Магадан: Магадан. кн. изд-во, 1983. – 176 с.

Ксенофонтов Г. В. Ураанхай-сахалар. Очерки по древней истории якутов. – Якутск: Нац. изд-во Респ. Саха (Якутия), 1992. – Т. 1. Кн. 1. – 416 с.

Ксенофонтов Г. В. Эллэйада: материалы по мифологии и легендарной истории якутов. – Новосибирск: Наука, 1977. – 245 с.

Дугаров Д. С. Исторические корни белого шаманства (на материале обрядового фольклора бурят). – М.: Наука, 1991. – 300 с.

Михайлов Т. М. Из истории бурятского шаманизма. – Новосибирск: Наука, 1980. – 320 с.

Дашибалов Б. Б. Истоки: от древних хори-монголов к бурятам. – Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2003. – 124 с.

Тиваненко А. В. Древние святилища Восточной Сибири в эпоху раннего Средневековья. – Новосибирск: Наука, 1994. – 147 с.

Харинский А. В. Предбайкалье в конце I тыс. до н. э. – середине II тыс. н. э.: генезис культур и их периодизация (по материалам погребальных комплексов): авто- реф. дис. … д-ра ист. наук. – Владивосток, 2001. – 47 с.

Харинский А. В. Предбайкалье в конце I тыс. до н. э. – середине II тыс. н. э.: генезис культур и их периодизация. – Иркутск: Изд-во Иркут. гос. техн. ун-та, 2001. – 198 с.

Ушницкий В. В., Борисов А. А. Идея власти и традиционные общественные институты саха // Республика Саха (Якутия): путь к суверенитету. – Якутск: Институт гуманитарных исследований АН РС (Я), 2000. – С. 7-33.

Николаев В. С. Погребальные комплексы кочевников юга Средней Сибири в XII-XIV вв. Усть-талькинская культура. – Владивосток; Иркутск: Изд-во Ин-та географии СО РАН, 2004. – 306 с.

Боло С. И. Прошлое якутов до прихода русских на Лену: по преданиям якутов бывшего Якутского округа. – Якутск: Бичик, 1994. – 320 с.

Константинов И. В. Захоронения с конем в Якутии (новые данные по этногенезу якутов) // По следам древних культур Якутии. – Якутск, 1970. – С. 183-197 (Труды Приленской археол. экспедиции).

Ушницкий В. В. The geocultural code of the ancestors of Sakha is one of the components of the ethnogenesis of Sakha // Archuvum Evrasiae Aevi Medii Архив средневековой Евразии. – Нью-Йорк, 2018 (24). – C. 303-315.

Николаев В. С., Кустов М. С. Ритуальные комплексы кочевников Южного Приангарья в эпоху Средневековья (описание, анализ конструкций и обряда) // Изв. лаборатории древних технологий. – 2004. – Вып. 2. – С. 193-211.

Николаев В. С. Кочевники юга Средней Сибири XII- XIV вв. // Известия Алтайского государственного уни- ветситета. – 2008. № 4-2 (60). – С. 136-146.

Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т. I, кн. 1-2. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1952. – 221 с.

Абулгази. Родословное древо тюрков / Пер., предисл. Г. С. Саблукова. – Казань, 1906. – 336 с.

Зориктуев Б. Р. Актуальные проблемы этнической истории монголов и бурят. – М.: Восточная литература, 2011. – 278 с.

Ушницкий В. В. Татары Центральной Азии и проблема происхождения ураанхай-саха // Северо-Восточный гуманитарный вестник. – 2017. – № 3(20). – С. 30-36.