Отзыв на «аккорды» театра «Белый Рояль»
ОТЗЫВ НА «АККОРДЫ» ТЕАТРА «БЕЛЫЙ РОЯЛЬ»
THE REVIEW ON THE CHORDS OF THE "WHITE PIANO" THEATRE
Н. К. Баранова
N.K. Baranova
Данная статья – отзыв о яркой, содержательной, по-современному креативной, актуальной работе камерного театра монолога «Белый рояль» под руководством неравнодушного, талантливого человека, заслуженного артиста России и Хакасии, профессора Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова, автора театроведческих работ Виктора Федоровича Шлыка. В параметрах жанра «интервью» раскрываются истоки и творческие вехи режиссера-новатора, творческие тайны наиболее ярких постановок, можно сказать, его «авангардного» театра, совмещающего в своей художественной палитре слово и музыку, артистическое искусство и театральный эффект.
This article gives the review on the colorful, informative, modernly creative, topical work of the chamber theatre “White piano” under the supervision of the passionate, talented person, honored artist of the Russian Federation and the Republic of Khakassia, professor of Khakass State University named after N. F. Katanov, the author of the drama study works – Victor Fedorovich Shlyk. The origins and creative milestones of the producer-innovator, the creative secrets of the most striking performances are revealed within the parameters of the “interview” genre. One can call it as his “avant-garde” theatre, that combines in his artistic palette words and music, artistic art and theatrical effect.
Мне посчастливилось увидеть немало спектаклей, поставленных Шлыком Виктором Федоровичем с молодежным камерным театром монолога «Белый рояль». Интересные сюжеты, захватывающие своим содержанием, яркий артистизм исполнителей, передающих глубокие чувства, необычная форма спектаклей, которая складывается из монологов великих классиков, живая музыка – вот характерные черты его постановок. Все актеры умело проникаются значимостью своего монолога в данном спектакле, отчего в целом действие развивается гармонично, и веришь каждому слову выступающих.
Самое интересное в постановках Виктора Федоровича – это то, что почти все его актеры обладают несколькими сценическими талантами: они прекрасно читают стихи, ярко ведут монологи и диалоги, выразительно поют, играют на различных музыкальных инструментах, а главное, умеют своим действием на сцене проникнуть в глубину души каждого зрителя.
В связи с этим понятно, почему камерный театр монолога «Белый рояль» выступает с огромным успехом перед учащимися Детской художественной школы им. Д.И. Караганова, в Абаканской картинной галерее, в музыкальном и педагогическом колледжах, перед студентами Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова, в военной части и т.д. Театру рукоплескали в Центре детского творчества ТЮЗ «Бригантина» на родине П. И. Чайковского в г. Воткинске.
Многогранная творческая деятельность В Ф Шлыка (1945), ровесника праздника Победы, по достоинству была отмечена. Виктор Федорович имеет следующие титулы: заслуженный артист Хакасии (1993), заслуженный артист России (2005), член Союза театральных деятелей России, член правления Хакасского отделения Союза театральных деятелей, член Союза журналистов России, кавалер премии «Общественное признание», профессор Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова, автор двух театроведческих трудов и учебных пособий «История запад но-европейского театра» и «Грим».
После просмотра ряда спектаклей, великолепно поставленных В. Ф. Шлыком, мне захотелось написать благодарственный отзыв на его замечательную творческую работу. Для этого я подготовила ряд вопросов, на которые Виктор Федорович благосклонно ответил.
– Где вы учились театральному искусству?
– Я закончил Краснодарский институт искусств (теперь он называется «университет искусств»), режиссерское отделение.
Но это было потом…
На самом деле, все, чем я богат, – все это мне дала природа и та среда, в которой я вырос. А вырос я в настоящей российской глубинке на Брянщине в чисто славянском мире, где естественно сочетались речь и обычаи русских, украинцев, белорусов, где я застал еще чисто народные свадебные и религиозные праздники, где говорили на особенном диалекте, состоящем из русских, украинских и белорусских словосочетаний («бульба», «цибуля», «няхай», «чаго ты хочешь»…). Это настоящая музыка речи! Все это было в далекой глуши, среди лесов, лугов и чистой речки по названию Ельня, в 20 километрах от города Клинцы, в поселке Свобода Гнилушского сельсовета.
Учился я в начальной школе нашего поселка, где было только два ученика, а дальше была семилетка в Гнилуше, куда я ходил пешком за семь километров в любую погоду и почти без дороги – по лесу, по голому полю и каждый день. До пятого класса уроки я делал под керосиновой лампой, и я до той поры не знал, что такое электрический свет. Тогда же я услышал впервые радио и познал волшебный мир слова и мир театра у микрофона, был очарован музыкой театрального диалога и голосов оперных арий, исполняемых Лемешевым. Но главное, наверное, было в том, что мои родители от природы были талантливы: обладали великолепными голосами, дуэтом пели народные песни, выводили мелодии так, что лампы тухли. У мамы был от природы голос колоратурного сопрано, а у отца – баритон. Их часто приглашали на деревенские «балы» (так у нас называли застольные праздники). И их всегда называли по имени, отчеству: Федор Маркович и Екатерина Тереховна. Вот эти-то мои природные «университеты» и заложили в меня то, что из меня и получилось потом. Все было продолжено эстетическим воспитанием в техническом училище №2 г. Брянска, где я учился, и где был огромный выбор художественных кружков: хор, вокал, эстрада, драмкружок, и где все это вели настоящие профессионалы: композиторы, музыканты, артисты филармонии, актрисы театра. Именно там я получил роль Самозванца в трагедии А. С. Пушкина «Борис Еодунов» («Сцена у фонтана»). Я пел, читал фельетоны и играл в драмкружке – я, деревенский подросток! Невероятно!
Мои эстетические «университеты» были продолжены даже во время службы в советской армии, где мне также повезло. Я начинал свою трехлетнюю службу под Москвой, в 40 километрах от столицы: командир военной части лучших солдат по выходным отправлял в Московские театры, филармонию. Так я познакомился с Малым театром, Театром на Бронной, бывал на концертах филармонии. А последовавшая затем командировка в г. Еорький (Нижний Новгород) подарила мне знакомство со спектаклями театра имени Станиславского. Я увидел «Антигону», «Трехгрошовую оперу», неоднократно смотрел гастроли цирка с Олегом Поповым, увидел прощальный концерт знаменитого певца Жака Тат- ляна. Посещал неоднократно художественный музей, музей Максима Горького и т. д.
Словом, и учеба в ПТУ, и служба в армии сформировали мои эстетические вкусы и стали моими институтами-университетами.
– Как вы стали режиссером?
– Что касается моих режиссерских работ – они у меня были, но это для меня было не главным. Первой моей режиссерской работой был дипломный спектакль «Наталья». Я тогда работал актером в областном Адыгейском драматическом театре им. А. С. Пушкина в 1980 г. Там же я был сорежиссером (вторым режиссером) в объединенном спектакле «Тиль Улей Шпигель» Шарля де Костера. Сорежиссером был я в нескольких спектаклях и в нашем театре им. Лермонтова.
– Что характерно для вашего театра «Белый рояль»?
– Что касается моих постановок в созданном мной театре «Белый рояль» – это необычная и особая страница моей театральной деятельности. В университете, где я работал на кафедре народно-художественного творчества, помимо театральной, соседствовали несколько других специализаций: оркестровая, хоровая, хореографическая. Это и толкнуло меня на мысль: как объединить средствами театра все это многообразие художественного разнообразия. Так и появился на свет необычный, ни на что не похожий театр монолога «Белый рояль». Первое представление театра состоялось в 2010 г. в художественной школе на фоне белоснежных античных статуй у настоящего белого рояля.
– Что вы считаете главным в этом театре?
– Главным принципом нашего театра является то, что его спектакли строятся из монологов великой русской и зарубежной классики – драматургии, литературы (Чехов, Тургенев, Некрасов, Б. Шоу, Горький и т.д.). Мы делаем то, что никто не делает!
В нашем театре звучит только живая музыка: фортепиано, скрипка, флейта, чатхан, гитара, бубен. И это принципиально.
Видимо за это мы были удостоены чести быть приглашенными на мировой юбилей П.И. Чайковского на его родину в г. Воткинск в 2015 г. Этой чести мы вновь удостоены и в 2020 г. на его 180-летний юбилей, где представим наш прежний спектакль по детской поэзии Чайковского «Думы ангела» на французском и русском языках в сопровождении живой музыки из «Детского альбома».
– Какие готовите новые постановки?
– В начале нынешнего сезона театр «Белый рояль» осуществил постановку спектакля «Суд Париса» гениального античного автора II века Н. Э. Лукиана из Самосаты, где представлены главные греческие боги и богини в споре: кто из них (богинь) краше.
Всего в репертуаре театра пять названий. «Размышления о …», «И это все о …», «Калейдоскоп судеб» составлены из монологов классики. Спектакль «Златое слово» – это спектакль из русских былин, сказаний. Спектакль «Хакасские древности» составлен из древних сказов хакасских алыптыг нымахов, легенд, и действие в нем развивается в сопровождении чатхана и бубна.
К юбилею русского классика И. С. Тургенева у нас появились два спектакля: «Души грезы», состоящий из монологов по произведениям этого писателя, и моно-спектакль «Розы рока», который родился на основе стихотворений в прозе И. С. Тургенева и рок-музыки в живом исполнении. Наш театр – это живой организм, живет в современном ритме, постоянно обновляется и пополняется. В театр приходят студенты всех уровней: школьники старших классов и взрослые, есть школьники из г. Минусинка. Кто-то остается надолго, кто-то нет…
-Где проводятся ваши репетиции?
– Несколько лет мы базировались в подвале музыкального колледжа при университете, теперь же находимся в актовом зале техникума коммунального хозяйства и сервиса, где нам рады.
Уже два года как мы успешно проводим фестивали монолога «Калейдоскоп», которые проходят в самом широком диапазоне – Абакан, Черногорск, Минусинск. Мы очень тщательно формируем жюри из профессионалов «высшей пробы»: актеров, режиссеров, депутатов, музыковедов.
– Где вы выступаете?
– Особенность нашего театра еще в том, что наши выступления проходят в местах, где нас знают и ждут: республиканская библиотека ХГУ (филологи), молодежное объединение «Альтаир» («Сириус») (ежемесячно), в том числе Институт развития, художественная школа (это святое для нас место), также бывали несколько раз в зоне для заключенных, в колледжах. К сожалению, никак не вырисовываются отношения со школами города (это поражает и удивляет). Выступали мы в кафе «Пиросмани», рок- баре. За нынешний неполный сезон мы уже дали 21 спектакль.
Бываем мы и на выездах – в Бее. В качестве гостей нас приглашают на фестиваль профессиональных театров «Белая юрта». Ежегодно принимаем участие в республиканских фестивалях любительских театров, бываем в числе лауреатов. Словом, бываем мы там, где нас ждут и куда нас приглашают.
Наши репетиции проходят три раза в неделю: понедельник, среду и пятницу, с 16:00 ч. – индивидуальные занятия, с 17:00 ч. – общие репетиции в техникуме коммунального хозяйства.
У нас своя электронная почта, группа в социальной сети «ВКонтакте». Все организационные и постановочные вопросы мы также решаем своими силами, для чего учреждены должности директора-организатора, его заместителя, помощника режиссера, зав. костюмного хозяйства, зав. муз. части. Все наши представления проходят на бескорыстной основе.
Что касается меня, как руководителя данного театра, и моего предыдущего опыта подобной работы, то так сложилось, что, работая актером в профессиональном театре в разных регионах нашей страны, я параллельно вел драмкружки в разных учебных заведениях: в школах, техникумах, институтах.
В объединенном хакасском театре им. М. Ю. Лермонтова я появился в 1985 г. одновременно с главным режиссером Семеном Верхградским, благодаря которому я сыграл свои «эпохальные» роли Рылеева, Свердлова, Фирса, и который приглашал меня в свои спектакли в качестве ассистента режиссера. Конечно же, этот опыт мне пригодился в работе с «Белым роялем».
12 апреля, в День космонавтики, картинная галерея провела встречу со мной, как руководителем театра «Белый рояль», и не только… Встреча проходила на фоне живописных портретов актера Шлыка в ролях, сыгранных им на сцене театра в разное время. Эти портреты созданы художниками А. Г. Кобыльцовым и Н. Я. Кобыльцовой. Во второй части встречи был представлен спектакль «И это все о …», который вобрал в себя монологи классиков хакасских и тувинских сказаний. Ярко прозвучал монолог Александры из пьесы А. Н. Соколова «Фантазии Фарятева» в исполнении молодого дарования Владиславы Петрищевой. Искреннее и эмоциональное исполнение Влады тронуло души публики. Глубоко и проникновенно был представлен в театрализованной форме монолог-стихотворение П. Беранже «Нищая» в исполнении опытной актрисы и музыканта Ирины Колосовой. Средствами глубокого драматического содержания стихотворения Беранже в сочетании с надменными мелодиями скрипки, которую актриса использовала в монологе, – все это нашло живой отклик у присутствующих.
Ярко и самобытно прозвучала хакасская легенда М. Е. Кильчичакова «Семь дев» в исполнении Вероники Меткижековой. Выразительная речь в сочетании с национальным колоритом прозвели впечатление. Неповторимо, своеобразно и неподражаемо звучало музыкально-повествовательное тувинское сказание «Палдыр пежик» в исполнении Артура Сотпа.
Взволнованно, непосредственно был исполнен монолог Эльзы из сказки Е. Шварца «Дракон» Викторией Меткижековой. Глубокое постижение роли своей героини иногда даже мешало ее речевой трактовке, но публика ей поверила.
Почти тождественно к себе, как исполнителю, провел свой монолог молодого неудачника из пьесы А. И. Чехова «Чайка» Егор Десятников. Его выразительная речь, проникновение в мир переживаний своего героя трогает. Данная встреча вобрала в себя мир театра, музыки и яркий живописный ряд, как свидетельство эстетического богатства искусства как такового.
Это интервью записано с согласия Виктора Федоровича Шлыка. Мне хотелось, чтобы как можно больше людей узнало об этом скромном, талантливом деятеле театрального искусства, чтобы ходили на его великолепные спектакли, которые несут в себе высокие благородные мысли и чувства, так необходимые в современном мире.
Образ Коркыт Ата в фольклоре и литературе
ОБРАЗ КОРКЫТ АТА В ФОЛЬКЛОРЕ И ЛИТЕРАТУРЕ
THE IMAGE OF KORKYT АТА IN FOLKLORE AND LITERATURE
Ж. А. Аймухамбет
ZH.A. Aymuhambet
Имя Коркыта известно как гениального жырау, великолепного кюйши, прорицателя, советника ханов, автора удивительно красноречивых слов, сохранившихся в устах народа в качестве назиданий. Все сюжеты, связанные с Коркытом, насыщены явлениями, наполненными особенными таинствами. В казахском фольклоре появление и уход Коркыта связаны с водной стихией, его кобыз воспринимается как свидетельство удивительных возможностей духа, а его кюйи на кобызе обладают неотъемлемой символикой вечной жизни. С судьбой Коркыта связана закономерность жизни, которая предопределяет «единство» противоположностей. Вместе с тем Коркыт является личностью, ставшей персонажем и в письменной литературе. В основу художественных произведений о Коркыте заложены фольклорные мотивы.
Name of Korkyt, who was an ingenious zhyrau (literally – the storyteller), a magnificent kyuyshi (the performer of musical work on a kobyz and a dombra), the prophet, the adviser to khans, the author of wise words which have remained in the memory of people as the author of words of edification, a legendary personality known in all Turkic world including Kazakhs. All legends connected with Korkyt are filled with mysteries. In Kazakh folklore, Korkyt’s emergence and withdrawal from this world are connected with water elements, kobyz – is perceived as the evidence of surprising opportunities of spirit, and his kyuy (pieces of music) on a kobyz possesses the integral symbolics of eternal life. There is a deep philosophical sense in motive of Korkyt running from death. Famous sayings concerning a name of Korkyt as “Wherever you go there is a grave for Korkyt”, “As the flame lit in honor of Korkyt”, etc. considered as words of edification gives us a broad worldview in folklore and mythology of that period. Korkyt’s destiny represents regularity of life, it also predetermines “unity” of contrasts. At the same time, Korkyt is the personality, who had become the character in written literature too. The important thing is that the basis of legends and literary works about Korkyt are made by folklore motives. The main aim of this article is to make deductions on the basis of the analysis of the works devoted to this t-heme.
В мифологии имя Коркыта известно как гениального жырау, великолепного кюйши, прорицателя, советника ханов, автора удивительно красноречивых слов, сохранившихся в устах народа в качестве назиданий. Все сюжеты, связанные с Коркытом, насыщены явлениями, наполненными особенными таинствами. В казахском фольклоре появление и уход Коркыта из этого мира связаны с водной стихией, его кобыз воспринимается как свидетельство удивительных возможностей духа, а его кюйи на кобызе обладают неотъемлемой символикой вечной жизни. С судьбой Коркыта связана закономерность жизни, которая предопределяет «единство» противоположностей. Вместе с тем Коркыт является личностью, ставшей персонажем и в письменной литературе. В основу художественных произведений о Коркыте заложены фольклорные мотивы.
В казахском фольклоре рождение Коркыта связывают со сверхъестественными явлениями. В героических сказаниях «Ляпам ыс батыр», «Кобыланды батыр» мотив появления главного героя подобен рождению Коркыта, но в описании рождения Коркыта включены строки о вселенском потопе.
Коркыт туар кезшде Кара жерд!
кул алган Кара аспанды су алган.
Ол туарда ел коркып,
Туган сон эбден куанган!
В пору рождения Коркыта Черную землю осыпал пепел,
Вся земля утопла в воде.
Когда он рождался, народ боялся,
И наконец, родившись, он Обрадовал всех ликованием.
Эти строки напоминают сюжеты, связанные с вселенским потопом. В космологических мифах подобные сюжеты занимают особое место. По мнению исследователей, сюжеты о вселенском потопе встречаются в «Эпосе о Гильга- меше», такие же сюжеты приводятся в священных книгах. В шумерской мифологии весь мир изначально был покрыт водой. Виновен в этом повелитель океанов – ужасное чудовище, женщина-божество по имени Тиамат. На битву с ней выходит Мардук, чтобы победить ее и обустроить миропорядок. Мардук побеждает и разрубает ее тело надвое, из ее верхней части он создал небо, а из нижней – землю [1].
В китайской мифологии борьбу с наводнением ведут духи небес и гор, великаны и герой. Так, на борьбу с водной стихией отправляется сын правителя Чжаунь-сюйя – Гунь, но ему не удается обуздать ее. После гибели Гунь из его мертвого тела возрождается Юй, которому было суждено обуздать стихию. Потоп в китайской мифологии – это результат проклятия богов, испытания, насланные на людей, борьба и победа над ней – победа всех земных сил и их триумф [2, с. 110-112].
Согласно казахской мифологии, когда наступил вселенский потоп, по воле Аллаха, в качестве спасителя человечества выступил пророк Нух (согласно Библии – пророк Ной), судно которого пристало к горе Казыгурт. Гора Казыгурт занимает важное место в мировой мифологии, в том числе и в казахской мифологии. О том, как на вершине горы Казыгурта останавливалось судно, и как начиналось возрождение новой жизни, в казахской мифологии повествуется с особым вдохновением.
По мнению исследователей, из всех мифов мира наверняка самый живучий и распространенный миф о вселенском потопе. Великое наводнение уничтожило почти все человечество или, по крайней мере, значительную его часть. Подобное можно встретить в поверьях практически каждого народа, в том числе и у казахов. Даже рождение Коркыта связано с такими сверхъестественными явлениями, как покрытие неба темной завесой, земли потопом, соответственно появившийся на свет при таких обстоятельствах человек уже является необыкновенным. Это своего рода «малый потоп» из тюркской мифологии.
А. Маргулан, изучая множество древнейших легенд, пришел к выводу, что «местность, где проживал Коркыт, относится к низовьям Сырдарьи, поэтому эта местность у казахов называлась «Су аягы Курдым» – букв, «место, где сгинул в воде Коркыт». Подобный сюжет есть и в киргизском эпосе.
Народная этимология производит имя Коркыт от глагольного корня корк ‘бояться’. В казахском языке слово цорцыт имеет значение ‘испугать, ‘перепугать”, ‘устрашить. По этому поводу В.М. Жирмунский, ссылаясь на А. К. Боровкова, пишет: «Рассмотрение лексики среднеазиатского подстрочного перевода и комментария к Корану (тафсир) ХП-ХШ вв. позволило ему установить наличие в тексте переносных значений имен, производимых от глаголов цорц ’бояться’, ‘пугаться’, цорцут “пугать, “устрашать, цорцганпар “набожные . ‘благочестивые’ (т. е. боящиеся бога) и др.: коркутгап или коркутгучи обычно переводят по-арабски как nazir ‘увещевать’, ‘проповедник’, ‘наставник, “посланник’. В таком случае слово «Коркут» могло бы иметь такое же значение и было бы по своему происхождению именем-прозвищем» [3, с. 164].
Известно, что в чреве своей матери Коркыт находился три года. Трехмерность вертикального познания мира свойственна мифологии всех народов. Соответственно, небесный, земной и подземные миры представляют из себя пространство, которое всецело раскрыло все свои секреты Коркыту.
Сохранившиеся сюжеты легенд и мифов о Коркыте занимают важное место в культуре народа. Согласно народным поверьям, у мавзолея Коркыта вечно горит огонь и слышны наигрыши кюйя на кобызе. Коркыту, как мудрецу и учителю народа, приписываются изречения народной мудрости – пословицы: «Корцытца жаккан шырактай» – Как пламя, зажженное в честь Коркыта’ и др.
«Книга Коркыт ата» относится к ряду произведений литературы, ярко изображающих данный литературный образ. В этом литературном памятнике огузо-кипчакского периода создан образ мудрого прорицателя, великого сказителя- жырау, советника ханов, сражавшегося за единство народа. В 1922 г. в журнале «Шолпан» была опубликована поэма «Коркыт», написанная выдающимся казахским поэтом Магжаном Жумабае- вым. В основу поэмы заложены устные народные сюжеты о Коркыте. М. Жумабаев, изображая образ гениальной личности тюркского мира, связывает его образ с алтайскими горами. Так, поэт повествует «Как испокон веков народ алаш жил в раю, обетованном Алтае» и «В одиночестве бродил в просторах он Алтая» [4, с. 155]. В поэме М. Жумабаева через образ Коркыта отчетливо прослеживаются разочарование и мучительные переживания о наступивших временах.
«Образ Коркыта, как проводника, связывающего два мира, лег в основу написания новой фантастической повести Р. Бектыбаева «Кбайта оралган Коркыт ата» – «Вновь вернувшийся Коркыт ата». В 1998 г. эта повесть была переведена на турецкий язык. В самом начале произведения автор объясняет этимологию имени главного героя и пишет: «По тому, как известно нам, Коркыт (Хор-Хут) означает снизошедший с небес, созданный из солнца величественный бог, стрела, принадлежавшая ханам и царям, дарящая жизненную энергию – «Кут» («Благодать»), Вместе с тем, он является царем подземного царства, обладающий огромной силой. Тем более Коркыт являлся тем, кто мог проливать дожди, пускать реки вспять и вести беседу с Тенгри. Ко всему этому, выросшее на кыпчакских степях венгерское племя мадияр, слово «Коркыт» связывает со словом «великий» [5, с. 84].
Исследователи считают, что «использование готовых сюжетов» присуще «эпохе синкретизма». «В эту эпоху два событийных архетипа проявляются как определенная степень художественного развития, в языковом изложении в этих готовых сюжетах наблюдается ее кумулятивные и циклические виды» [6, с. 169]. О. М. Фрейденберг пишет: «закончилось время воспроизведения сюжетов, теперь начинается время их использования» [7, с. 322]. Здесь исследователь объединяет кумулятивную и циклическую структуры, рассматривая ее с позиции «мифологического сюжета».
Исследователь литературы древнейших эпох А. Кыраубаева пишет: «Тематика жизни и смерти присутствует в таких древнейших источниках культуры человечества, как «Гильгамеш» и «Авеста» [8, с. 39]. В «Книге о Коркыт ата» данная тематика раскрыта в главе, посвященной храброму Домрулу.
Дастан «Корцыттыц керш («Могила Коркыта») поэта Иран Гайыпа был написан на основе известных в народе сюжетов о Коркыт ата. Основными персонажами мифодраматической поэмы являются мудрец Коркыт ата, Краснокрылый Душегуб Азраил, Каракожа-Огыз (отец Коркыта), Камка-Кипчак-ана (мать Коркыта), Сарын-ару (супруга Коркыта), Кахан (правитель), Рапиль (друг), Нике (любовница). Кроме этого, в поэме присутствуют Голоса и Сорок девушек. События относятся к периоду пророка Мухаммеда (сгс) (VII—VIII), местом происходящих событий являются берега Баята (р. Сырдарья). В содержании драматической поэмы отчетливо прослеживаются узнаваемые сюжеты. И Гайыпу удалось показать яркую, красочную поэтическую изюминку, используя известную сюжетную линию.
Наиболее широким распространением пользуется легенда о смерти прорицателя, записанная в нескольких вариантах, когда, боясь смерти, Коркыт изготовил кобыз, издающий печальную и дивную мелодию.
В содержании драмы Коркыт взывает к владыке небес – Тенгри. Эти действия происходят на фоне «Поднебесия… На земле… В великой степи… На природе». Коркыт в безутешном плаче, стремящийся в небеса с целью беседы с Всевышним-Тенгри, предстает в образе, олицетворяющим всю печаль человечества.
В драме И. Гайыпа рождение Коркыта переданы следующим образом:
Мен келерде –
Ай менен кун шагылысып,
Аруана-пршгчк
Кушсшен жанылысып
Ауа козданып
Кара аспанды бу алды
Топырак базданып
Кара жсрд| су алды.
Ею аякты жумыр бастыньщ
Зэре-кутын ушырып,
Салып тудым лацды…
Когда я рождался.
Луна и солнце пересеклись.
Сбив с колеи
Великую гармонию жизни.
Все небеса объяло Темной мглой.
Разгорячился воздух.
Черная земля покрыта водой.
Перепугал народ.
С такой вот смутой Родился я на свет.
Пер. автора
В монологе Коркыта рассказывается о том, как мудрец, испытывая душевное волнение в обществе людей, устремляется в бегство, где наедине с природой и молитвами старается познать тайны мироздания.
Во второй сцене Коркыт с посохом в правой руке и с кобызом на левой руке ведет разговор с птицами: Кобыз yiiine/ зармых /Цорцыгл. – ‘Мы так истосковались / По звуку кобыза / Коркыт’. А голоса журавлей передают ему, что его ожидает красивая и статная подруга сердца. В этот момент он начинает играть на кобызе. Кюй продолжается видениями. Коркыт, вслушиваясь к каждому звуку кобыза, впадает в транс и видит свою Сарын-ару в сопровождении сорока девушек. Очарованные дивным звуком, утомленные долгой дорогой, они попадают в пустыню, где все сорок девушек погибают, а Сарын-ару с израненными стопами, дойдя до Коркыта, падает в беспамятстве. В другом варианте легенды, кроме сорока девушек, упоминается о величественной деве.
В драме И. Гайыпа сюжетная линия претерпела литературную обработку в виде хромоты Сарын-ару. События второй части драмы начинаются со смерти Кагана. В этот момент одновременно происходит и землетрясение, и затмение солнца, издалека доносится мелодия кобыза, и появляется Коркыт. Пытаясь оживить бека, Коркыт ударяет свой посох о землю, звоня бубенцами, призывает всех джинов, но все попытки оказываются тщетными. В драме образ Коркыта, борющегося со смертью, становится все более сложным. Пытаясь показать свое превосходство, Смерть-Азреил вселяет душу в тело Правителя-Бека. Бек, взойдя на трон, спрашивает, кому принадлежат кобыз, а кому – могила. Голоса отвечают ему, что кобыз и могила принадлежат Коркыту. И. Гайып через постоянную формулу, выраженную изречениями народной мудрости, подводит к мифу о смерти. Далее Коркыт должен был спуститься в могилу, выкопанную для Правителя-Бека. В драме Коркыт узнает, что Душегубом-Азреилом является не кто иной, как сам Тенгри, он преклоняет голову перед его величием. Голос Тенгри говорит ему, чтобы «вместо своей души он нашел другую». Отчаявшийся Коркыт называет имена – Каракожи (отец), Камки (мать), Рапиль (друг), Ники (любовница). В столь тяжелый для Коркыта миг спасает его супруга Сарын-ару. Она просит Азреила взять ее душу. Но он не осмеливается взять ее душу, потому что она беременна. Коркыт соглашается отдать свою душу, но с условием, что перед смертью он сыграет на кобызе. Как только он начинает играть на кобызе, из могилы исчезает Смерть- Азреил и замолкают голоса, но как только умолкает кобыз, то все снова начинают кричать «могила для Коркыта».
В четвертой сцене Прорицатель-Коркыт, сидя на расстеленном ковре на водной глади Сырдарьи, играет на кобызе. Когда он засыпает, его кусает змея. Последняя воля Коркыта – похоронить его в Казалы, а его кобыз отдать сыну. Автор в момент кульминации сюжета обрамляет текст драмы следующими строками: «как будто солнце затмилось, как будто землю раскачало», тем самым придает драме значительную художественность и глубже раскрывает его мифическую сущность. Мифодраматическая поэма «Могила для Коркыта» И. Гайыпа преобразовывается в соответствии с идейно-художественными целями, которые автор построил на драматических коллизиях, что позволило глубже раскрыть сложный образ таинственного Мудреца-Коркыта.
Для кочевников личность Коркыта навеяна ареалом особой таинственности. Кюйи Коркыта- «¥шардыц улу ы». «Желмая», «Таргыл тана», «Башпай», «Эуппай» и др. – являются основой развития искусства кюйев. Легенды, связанные с кюйями, в казахском фольклоре занимают особое место. Они сочетают в себе синтез импровизаторства кюйшы и баксы, мудрости и дара, свойственные сказителям-жырау. Если верить догме ученых мифологов, то вера в мифы раскроет истины, которые таятся в них. Только тогда можно будет познать таинства «жизни, которые будут после этой жизни», и только тогда человек сможет вернуться снова в столь желанную для него «вечность» и «обетованное место». Личность Коркыта, так отчаянно искавшего место, где можно было бы найти вечное пристанище, наполнена столькими загадками. Само появление Коркыта на этот свет было ознаменовано «малым потопом», уход в вечность тоже связан с водой. Коркыт для кочевников стал символом вечности духа, а значит, и вечности жизни.
ЛИТЕРАТУРА
1. Культура древнего Двуречья [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://kazorta.org/ezhelgi- os-zen-m-denieti/ (дата обращения: 05.09.2018).
2. Садовская И. Г. Мифология. – М.: МарТ; Ростов н/Д: МарТ, 2006. – 343 с.
3. Книга моего деда Коркута. – М.-Л.: АН СССР, 1962. – 299 с.
4. Жумабаев М. Кеп томдьщ шыгармалар жинагьг. 1 том. – Алматы: Жазушы. 2008. – 208 б.
5. Бегатбаев Р. Кбайта оралган Коркыт Ата: Повесть жэне эцпмелер. – Алматы: Жазушы, 1998. – 84 б.
6. Теория литературы: учеб, пособие для студ. филол. фак. высш. учеб, заведений: ИЦ «Академия». В 2 т. / под ред. Н. Д. Тамарченко. – Т. 2. – М„ 2004. – 368 с.
7. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. – М.: Лабиринт, 1997. – 448 с.
8. Кыраубасва А. Ежелп эдебиет. – Астана: Елорда, 2001. – 224 б.
История создания исторической пьесы «Канза-Бий» П.В. Кучияка
ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЬЕСЫ «КАНЗА-БИЙ» П.В. КУЧИЯКА
THE STORY OF THE CREATION OF A HISTORY PLAY "KANZA-BIY" OF P. V. KUCHIYAK
Л. А. Анышева
L. A. Anysheva
В статье речь идет о драматургии известного алтайского писателя П.В. Кучияка, работавшего в 30-е годы XX столетия. Им написано 18 пьес, в которых отражены события Гражданской войны, установление советской власти на Алтае, переход к коллективизации, а также события Великой Отечественной войны на фронте и в тылу.
The article deals with the drama of the famous Altay writer P.V. Kuchiak, who was creating in the 30 years of the twentieth century. He wrote about 18 plays, in which reflected the conflict of civil war, the establishment of Soviet power in the Altay, the transition to collectivization, as well as the events of the Great Patriotic War on the front and in the rear are widely disclosed.
Произведения П. Кучияка исследуют такие ученые, как 3. С. Казагачева, Н. М. Киндикова, М. С. Дедина и другие. Изданы труды о творчестве П. Кучияка: «Павел Кучияк. Воспоминания. Дневники. Письма» (1979), «Диалог поколений в эпистолярной истории» (2012) |1; 2; 3].
Павел Васильевич Кучияк – известный поэт, прозаик, драматург Горного Алтая. Он написал за свою жизнь 18 драматических произведений. Из них 16 опубликованы при жизни, 2 последних произведения – после его смерти. Можно сказать, что все же драматические произведения П. Кучияка недостаточно исследованы. Во-первых, в 30-е гг. вся литература издавалась на латинском алфавите, значит, алтайский читатель почти не знаком со многими из написанных им произведений. Во-вторых, литературное наследие писателя находится в личном архиве родственников или передано в архив НИИ алтаистики им. С. С. Суразакова. И, в-третьих, в те времена был недостаток в бумаге. Известно, что он каждый клочок бумаги сохранял, т. е. использовал. Таким образом, можно сказать, что некоторые произведения были утрачены, а те, что сохранились, они в малом количестве.
Из известных рассмотрим историю создания исторической драмы П. В Кучияка «Канза- бий» (1943).
В 2017 г. в Республике Алтай отмечали 120-летие со дня рождения П. Кучияка. В связи с этим юбилейным мероприятием издан сборник его драматических произведений «Наш Кучияк». В данную книгу вошли произведения, вышедшие в свет в 30-е гг. XX в. и более не переиздававшиеся, а также в нем впервые опубликованы два варианта рукописи П. Кучияка «Канза-бий» (на алтайском и русском языках) [4].
О существовании данной пьесы было известно из многочисленных документальных источников. К примеру, в воспоминаниях А.П. Алтарыковой, изданных в 2016 г. С.Н. Тар- банаковой, в главе о смерти П. Кучияка актриса писала: «Мы понимали, какая тяжелая утрата постигла наш коллектив и нас всех. Мы только что поставили его новую пьесу «Два гвардейца», которую мы показывали по всей области с большим успехом. Главную роль в этом спектакле сыграл молодой актер Сергей Тобоков, в нем участвовали и русские актеры. До этого обсуждали на худсовете его новую пьесу «Канза-бий», и тут нелепая, как нам казалось, смерть» [5, с. 129].
Рукопись пьесы П. Кучияка «Канза-бий», считавшаяся ранее утраченной, обнаружена в архиве НИИ алтаистики им. С. С. Суразакова. Данное произведение сохранилось в семи тетрадях, которые представляют два его варианта: на алтайском и русском языках. На алтайском языке имеется полный вариант драмы, написанный в четырех тетрадях с пометками, правками, исправлениями и сокращениями, сделанными сходными чернилами и тем же почерком, которым написан основной текст литературного произведения. В конце 4-й тетради есть указание на дату и место написания: 26 марта 1943 года, Ойрот-Тура.
Как утверждает М. С. Дедина, второй вариант пьесы «Канза-бий» – это рукопись подстрочного перевода пьесы на русский язык с указанием авторства Николая Кучияка на обложке первой тетради, датированная 26-м марта 1943 г. В данном случае в архиве имеются только тетради под номерами 1, 2, 4, и очевидно то, что тетрадь №3 была утеряна, поскольку, если сравнить содержание алтайского и русского вариантов произведения, то в последнем отсутствует довольно большой отрывок.
Известно, что произведение П. Кучияка «Канза-бий» основано на исторических событиях второй половины XVIII в. Сведений об исторической личности Канза-бия крайне мало. Одним из первых можно считать запись и публикацию народной песни о Канза-бие В. В. Радловым в «Образцах народной литературы тюркских племен Южной Сибири и Джунгарской степи», изданных в 1866 г. Народную песню о Канза-бие нашел и положил на музыку А. В. Анохин. Известно, что «Канза-бий, как передовой человек своего времени, сам бывший казак, <…> пытался организовать национально-освободительную борьбу на юге Сибири. За это был жестоко наказан. Он умер в Кузнецкой крепости в тюрьме под тяжелыми пытками. Сидевшие с ним в тюрьме поражались его таланту как певца. Его песни пелись как на родном языке (алтайцами), так и в переводе – на русском. В последующие годы в Сибири в тюрьмах и ссылках пели его песни.
Тот факт, что пьеса не была опубликована, частично объясняет статья А. Коптелова, опубликованная в «Сибирских огнях» (1947). В указанной, довольно объемной работе известный сибирский писатель, критик и литературовед размышляет о литературе сибирского региона. А. Коптелов рассматривает отражение исторических событий в современной ему литературе. Начав с «разгромной» критики рассказа Побега- ева, участника литературного конкурса, объявленного газетой «Кызыл Ойрот» («Красная Ойро- тия»), о Герей-баатыре, он переходит к фигуре исторической личности Канза-Пига у хакасов или Канза-бия у алтайцев. А. Коптелов писал: «Исторические события развертывались так: в половине XVIII в. кочевые народы Алтая, теснимые дзюнгарами, добровольно присоединились к России и под стенами острогов нашли защиту от своих врагов. Через некоторое время, если верить преданию, князь Канза-бий или Канза- пиг выступил против русских. Он был пойман и заключен в тюрьму. Во дворе тюрьмы его за два ребра подвесили крюком к перекладине. Так он висел несколько дней. Иногда подманивал к себе русских детей и отрывал им головы, иногда пел песни своей винтовке, которая «стреляет через шесть гор и с одного выстрела убивает по 60 человек русских». Скоро он вырвется отсюда, возьмет свою винтовку и каждой пулей будет убивать по 70 человек русских. Через некоторое время князю удалось бежать, и он, собрав небольшую группу своих сторонников, снова выступил против русских. Ясно, что это предание было сложено по прямому заказу крупных феодалов, пытавшихся даже в недалеком прошлом, вопреки интересам своего народа, отколоть тюркские племена от передового русского народа» [6, с. 130-131].
А. Коптелову было известно, что П. Кучияк планирует написать пьесу «Канза-бий». Об этом П. Кучияк еще в 1939 г. написал А. Коптелову в своем письме: «… И есть желание написать историческую пьесу. Примерно 150 лет назад. Материал собираю. Это – народный герой по имени Канза-бий. Прошу Вас, Аф. Лаз., если Вы где- нибудь в книгах встречались с таким именем, сообщите мне… Его песни В. Радловым записаны и изданы в 1866 г. в Санкт-Петербурге – «Образцы народной литературы тюркских племен». В примечаниях к данному письму редактор издания 3. С. Казагачева дает пояснение: «А. Л. Коптелов отговаривал Павла Васильевича от работы над этой весьма сложной исторической темой, но он был увлечен ею, работал упорно, долго, и все же пьеса ему не удалась». Кроме этого, П. Кучияк несколько раз в последующих письмах сообщал А. Коптелову о процессе работы над пьесой. Например, в письме от 24.11.1940 г. П. Кучияк писал: «… Сейчас берусь за «Канза-бия». Вот коротко все. / Ваш Кучияк». Или в письме от 07.12.1940 г. читаем: «… Пока все. Сейчас мечтаю о «Канза-бие». Не знаю, как управляюсь. / Примите привет. / Ваш Кучияк».
В вышеназванной статье «Литература народов Сибири» А. Коптелов рассуждает о пьесе П. Кучияка: «Известно, что воеводы, жадные до «мягкой рухляди»^ так называли в прошлом пушнину, причиняли немало зла кочевому населению Сибири, с которого они долгое время собирали ясак. Но известно также, что русский народ, стоявший на более высокой ступени развития, помогал кочевникам переходить на оседлость, учил земледелию, принес письменность и помог двинуть жизнь на столетия вперед. Русский народ защищал народы Сибири от набегов кочевых орд с юга. В этом пытался разобраться в последний год своей жизни Павел Кучияк. Он работал над пьесой «Канза-бий». Его Канза-бий совсем не тот националист, которого мы знаем по старому преданию. Общее между ними только то, что Канза-бий бежит из острога, куда он был посажен воеводой. Но он бежит не один – с ним русский человек, попавший за свою прогрессивную деятельность в немилость к «власть имущим», в частности, к тому же воеводе. С ними – башкир, недовольный грабительскими поступками своих феодалов. Эти три человека – друзья. Они выступают на Алтае против крупных феодалов, предающих страну, и организуют защиту границ от вторжения иноземных захватчиков. Канза-бий и башкир Кучияка – против феодалов, против воеводы, но они за союз с русским народом. Для них уже становится ясно, что есть две России: Россия царя и воеводы, и Россия людей труда, любящих свободу, – ведь они нашли себе друга и единомышленника среди русских. В пьесе есть недостатки: многие исторические события выглядят модернизированными. П. Кучияк не разобрался до конца в обстановке, сложившейся в этой части Сибири во второй половине XVIII в., но он понял основное – русский народ, страдавший под гнетом царизма, под ярмом воевод и заводчиков- крепостников в Сибири, был всегда дружески настроен к простому народу Алтая, боровшемуся против своих феодалов, испытавшему многое от воевод и чиновников. Русский народ помог алтайцам и другим племенам Сибири. Конечные цели у них были одни – свержение поработителей, свободная жизнь для трудящихся, торжество братства народов» [6, с. 131-132].
В пьесе П. Кучияка «Канза-бий» есть трогательная романтическая линия любви главного героя и его невесты Солоны. В отличие от эпического текста, в пьесе наблюдаем идеологему активной героини, которая характерна для литературы 30-х годов XX в.
Таким образом, П. В. Кучияк в пьесе «Канза- бий», в отличие от эпоса, создает идеологемы, характерные для ранней советской литературы. В ней есть романтическая, трагическая история любви и гибели главных героев (сила трагедии, «революционный катарсис»), а конфликт заключается в противостоянии богатого (зла) и бедного (добра) [3, с. 148].
Данное произведение было задумано в 1939 г., начал писать в 1940 г., а закончил в 1943 г. Перевод «Канза-бия» сделал его сын Николай Кучияк.
Талант драматурга П. В. Кучияка с острым чувством театральности, тонким пониманием своеобразия художественных задач сценического искусства имел огромное значение для алтайского народа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Павел Кучияк. Воспоминания. Дневники. Письма. – Горно-Алтайск: Горно-Алтайское отд-ние Алтайского кн. изд-ва, 1979. – 215 с.
2. Казагачева 3. С. Диалог поколений в эпистолярной истории. – Горно-Алтайск: Горно-Алтайская тип., 2012. – 749 с.
3. Актуальные проблемы алтайской драматургии в XXI веке: к 120-летию Павла Кучияка: материалы Региональной научно-практической конференции (Горно-Алтайск, 9-13 мая 2017 г.) / под
ред. М. С. Дединой. – Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2017. – 291 с.
4. Наш Кучияк: к 120-летию со дня рождения. – Горно-Алтайск: |6.н.|. 2017. – 328 с.
5. Алтарыкова А. П. О моей жизни и о нашем театре: воспоминания актрисы / А. П. Алтарыкова; ред., сост. С.Н. Тарбанакова. – Горно-Алтайск: ГорноАлтайская республиканская типография, 2016. – 126 с.
6. Коптелов А. Литература народов Сибири // Сибирские огни. – 1947. – № 5. – С. 118-136.
Мифы о волке в фольклоре хакасов
МИФЫ О ВОЛКЕ В ФОЛЬКЛОРЕ ХАКАСОВ
THE LEGEND OF WOLF IN THE KHAKASS FOLKLORE
А.Арвас
Arvas Abdulselam
В статье в первую очередь рассматриваются мифы о сером волке в фольклоре хакасов. Далее эти мифы сопоставляются с «легендой о сером волке». Затем рассматривается традиционный хакасский ритуал «Чир-ине». Хакасы проводят этот ритуал с приходом весны. Ритуал «Чир-ине» проводится несколько раз с марта по май в сопровождении хакасских шаманов. Поэтому ритуал имеет черты шаманизма, где особая важность придается очищению окружающей среды.
In this paper, firstly, “the grey wolf myth” of Khakassia was discussed. Later, this legend, and “legend of grey wolf” of the kokturks were compared. Then, “chir ene”, the traditional ritual of Khakassia, was discussed. Khakass people celebrate this ritual with the coming of spring. “Chir ene” ritual is celebrated many times from March to May accompanied by the khakass shamans. So, the ritual has the characteristics of shamanism and a special importance is given to the environmental cleaning.
The legends about the wolf which is one of the wildest creatures in nature have been found in every nation 11. c. 9]. Such legends were present as among Turkic peoples, such as Scythians, Huns, Uigurs, Bashkirs, Khakas, also in other communities, such as Rome, Romanians.
In the first period of time, the “wolf thought of becoming a man, primarily in different societies. And then, this creature became the subject of legends. And overtime, the wolf became a “symbol”. For example, in the legend of the foundation of Rome, it is said that Romulus and Remus, who are brothers, raised a wolf.
According to Mircea Eliade, there are ’’legends about wolves” in the myths about the origin of the Dacians. Nevertheless, the “wolf from ancient times was an important creature for the Turkic peoples. This historical depth goes back to the Scythians. For example, E.K. Satma quotes from Bogdanov: “Military and social changes in scythian society are important for nomadic warriors; and they carry certain objects reflecting their ancestors (the wolf): horse harness, weapons, clothing, belts” [2, c. 267].
Many researchers emphasized that the “wolf” is valuable and important for the turkic peoples. We look at the “legends about the wolf’ in Khakassia, before describing the ritual of “chir-ene”.
Most of the ancient Turkic peoples adopted the “wolf as a totem”, so they produced legends about the “wolf’. The grey wolf (khak.: ah poorii) is a sacred animal and national symbol in the mythology of the turks, mongols, and altaians. The word is also pronounced as “bozgurt”, “boskord”, “pusgurt”. The tribes of some turks and mongols believe that they are descended from this sacred creature. Therefore, the “sacred wolf’ is a common “ongun” in all the turks and mongolian tribes.
The gray wolf comes up and shows the way when turkic peoples are in trouble or in danger. In front of the tents there are columns, the tops of which are “golden wolf heads”. The grey wolf is a national symbol of the turkic peoples. From the prehistoric era, the turkic peoples considered it sacred. The most important reason for this is that the turkic peoples believe that they originated from the “grey wolf’ [3, c. 37].
There are many proverbs and beliefs among the khakass about the wolf. The khakass believe that during the ritual, shamans turn to many animals, especially the “wolf’ [4, c. 124-125]. In addition to the legends of the grey wolf, there are other legends that mention the wolf among the khakass. Therefore, the khakass pay special attention to the wolf. And they believe that they are descended from wolves, both themselves and other turkic peoples. But it can be said that the khakass legend of the grey wolf is not very ancient, which arose later.
Valentina Kirilovna Tatarova also recorded the legend of the grey wolf of the khakass. She heard this legend from Mikhail Kilchichakov, a famous poet, writer and folklorist. The legend in short is as follows: huns exposed to enemy raid. And only the boy was left behind. A grey wolf finds the boy and nurtures him. Young live with a grey wolf, and they have boys. The enemy attacks again when he found out the news. Dad fights against the enemy with his sons, but the number of enemies is too much. The grey wolf’s husband is dying. Thus, the mother of the grey wolf turns her children into beads to protect them and take them away from the Yenisei. It revives children, covering the beads with her blood. She sends her children to different places with good wishes. The first child is called “Khir Khiz”, and the kirghiz descend from it. The second son’s name is “Tukyu”, and the turks come from him. The third is called “Uryl Khan”, and the bashkirs are derived from it. The fourth is called “Tadyr azakh”, and the tatars are descended from it. The fifth is “Azerbai”, and the azerbaijanis come from it. The sixth is “Oiran Khan” and from it comes the uryanhai. The seventh is “Az Bek”, and the Uzbeks are getting out of it. The eighth is “Sakha”, and the yakuts originate from it. The mother of the grey wolf turns to stone because of longing for her children [5, c. 79-87].
It seems that the legend has also gone since the days of the huns and the kokturks. And therefore there are historical bases of a legend. In fact, this legend in the turkic people, in general, is known as the “Epic of the Grey wolf’ and is based on the “Divanu Ltigati’t-Tiirk” and Chinese sources. Probably, the khakass variant is also based on the same source. Nevertheless, the legend among the khakass lives more firmly in the oral tradition. This can be understood by the names of eight children and the origin of their tribes. In the history you can see such turkic peoples as the azerbaijanis, the Uzbeks, the bashkirs, the uryankhai, the yakuts. The oldest of these peoples are the turks (Tukyu) and the kirghiz.
White wolf (figurative and natural sculpture of a gray wolf) is now in Uytak associated with the province of Askiz. In april 19, 2014 there was a ritual of chir-ene here. The legend of the grey wolf by the khakass is told depending on a stone sculpture resembling a wolf near Uytak in Askiz.
I and Gabraila (from Costa Rica), Yulia, Yulia Konstantinovna, Marina, Larisa, Slava Tatarov, Valentina Tatarova met in front of the state theater around 09.30, and we went by shuttle minibus. First, we stopped at the point at the exit from Abakan at 09.40. And here we sprinkled foods such as bread, milk, arak (wine), and so we did a little ritual. Then we descended to the White wolf non-stop. Here, first of all, we removed the goods from the minibus; then we carried out environmental cleanup and planted beech saplings brought from the city.
Meanwhile, three workers from the municipality of Askiz came to the area on a tractor, and they helped us. Then these people came to the ceremony from the shamanic associations, and they joined us: Anatoly, N. Elezarovna, P. Yakovlevich, L. Kostantmovich, Yu. Tambaeva, N. Nikitichna, Irina Petrovna, Antanina Ivanovna. After cleaning, the sarchin was installed on the ground, and its four sides were surrounded by ropes. And so the chalama was built. Later, colored ribbons were attached to the chalama.
Three men (I was one of them) took three branches from a juniper tree. And they blessed the people, purifying them on the ceremonial land with these branches. Then V. Tatarova cleaned them with incense in a bowl of all. Meanwhile, Tatarova reads such words as “syn (truth)”, “tyn (breath) ”, “kyn (connection with joyful land)”. Then three “ot-ine” (fire ceremony) were prepared and the fire was set and began to feed.
The ceremony was attended by the small drum Tatarova, the big drum by N. Elezarovna, the mouth komuz of Irina and Nina. They played these instruments while the fire was burning. Irina and N. Elezarovna played on their instruments until the fire completely went out. Meanwhile, black ribbons were thrown into the fire when it began to burn. Then the ceremony of feeding the “White wolf took place. Here, too, prayers were read. And such products as meat, soup, bread were served to the grey wolf. We also asked which ribbons were tied what color. Tatarova explained the meaning of flowers as follows: red symbolizes the sun; green, nature; blue sky; white, clean whistle [6].
Proverbs, legends, representations about the wolf among the khakass are not accidental. These products, protected among the khakass, are part of the legends of wolves among the ancient turks. Therefore, this legend has a noticeable similarity with the legend of the grey wolf of the ancient turks. The most remarkable case about the khakass is the connection of the “grey wolf legend” with the statue of a wolf in “Uytak”, where shamanic rituals are held. Thus, on the one hand, this legend feeds the national culture of the khakass through shamans and people; on the other hand, khakass culture also breeds new legends about wolves. Thus, folklore and culture support each other. And folklore ensures the continuity of the khakass national culture. In addition, these two elements prevent from forgetting own roots and the history of the khakass.
RESOURCES:
1. Eliade M„ Zalmoksis’ten Cengiz Han’a (Qev: Ali Berktay), Kabalci Yaymlari – Istanbul, 2006.
2. Satina E.K., «Iso Raz К Voprosu о Semantike Obraza Volka v Skifkom iskusstve», Arheologiya, Etnologiya i Antropologiya Evrazii: issledovaniya i Gipotezi (Material! Dokladov). – NGU 2012. – S. 67-68.
3. Cobanoglu О., «Koken Mitlerinin Ycrcllcsmc ve Guncellenmeleri Baglammda Kilavuz Bozkurt Motif! ve Oguz Kagan Destani», Prof. Dr. Suleyman T. Kayipov Armagani (Ed. A. Arvas vd.), Hakim Yaymlari. – Ankara 2013. – S. 29-40.
4. Burnakov V. A., Tsydenova D. Ts. Obraz Volka v Traditsionmh Predstavleniyah Hakasov // Martiyanovskie Kraevedceskie Clcniya (20102011 gg.): Sbornik Dokladov i Soobseniy. – Minusinsk, 2012. – S. 124-126.
5. Tatarova V. K„ Belaya Volcitsa. – Abakan: Hakasskoe Knijnoe Izdatelstvo, 2007. 19.04.2014 tarihli kamera kayitlan. AAOA (Abdulselam Arvas’in Ozel Arsivi).
