Предание об Ир Тохчыне: текстологические аспекты и перевод
ПРЕДАНИЕ ОБ ИР ТОХЧЫНЕ: ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ И ПЕРЕВОД
THE HISTORICAL TALE ABOUT IR TOKCHYN: TEXTUAL ASPECTS AND TRANSLATION
В. В. Миндибекова
V.V. Mindibyekova
Варианты исторического предания об Ир Тохчыне рассматриваются как один из важнейших источников для изучения материальной и духовной культуры народа на материале опубликованных текстов. Автор анализирует сюжеты предания, получившие широкое бытование среди хакасов и представляющие художественную и историческую ценность.
В работе рассматриваются реальные события, затронувшие жизни людей, и герои, сыгравшие значимую роль в жизни народа На основе архивных и опубликованных материалов изучаются распространенность сюжета, степень вариативности. Они созвучны историческим событиям прошлого хакасов. В исторических преданиях описывается традиционный уклад быта и социальных отношений. В качестве критериев разграничения жанров хакасской несказочной прозы выступают степень историзма, наличие конкретных персонажей.
The article discusses Khakas historical texts about Ir Tokhchyn. One particularly valuable feature of this text is that it contains variants in all Khakas dialects: Sagai, Kachin, Kyzyl and Shor. Historical tales form the largest and most content-rich aspect of the Khakas folklore tradition. An important place among them is occupied by a cycle that includes stories about famous persons, about the struggle of the tribes that developed historically into the modern Khakas nation. They tell of famous past heroes and describe various incidents that took place in the nation’s history. Particularly widespread are tales about Ir Tokhchyn.
The article on folklore explains the place these tales occupy in the ethnic traditions of the Khakas people and also ethnographic and historical information about the Khakas, their language, dialects.
Несказочная проза является одной из объемных и содержательных составляющих фольклорного наследия, ориентированных на отражение реальных событий в жизни этноса. Ее важной частью являются предания, повествующие о прославившихся в прошлом героях и описывающих отдельные имевшие место в жизни этноса события.
Предание об Ир Тохчыне получило большое распространение среди хакасов. Он является одним из прославленных и почитаемых среди народа героев. В предании повествуется о временах монгольского нашествия на хакасскую землю. Основным конфликтом становится борьба Ир Тохчына против Моол-хана. Сюжетно-тематический состав преданий об Ир Тохчыне включает повествования о противостоянии врагам, об угоне людей Моол-ханом, об их освобождении Ир Тохчыном из плена, об объединении народа. В образе Ир Тохчына проявляется вера народа в справедливого хана, настоящего алыпа-охот- ника. Упоминается, что он был прекрасным сказителем – хсшджи, умел играть на чатхане.
Ир Тохчын показан ханом-охотником. У него были самые сильные и выносливые кони аргамаки (аргамах). Узнав об этом, Моол-хан отправляет к нему своих людей. Приехав к нему, эти люди просят отдать им коня, чтобы догнать волков, истребляющих скот. В тексте встречается упоминание о трех вороных конях Ир Тохчына. Чтобы удержать запертого у Моол-хана младшего вороного коня, требовалось много сил. Приведем пример:
Шч\г хара атты ус пичетнеп, тогыс арсин тимгр хазаага щрщ устуне хырых пуд хум артып, mUMip тзеннец тузап. юстебезт min, ахсын пургустст салган. – ‘Младшего вороного коня, тремя печатями запечатав, в девятиаршинный железный сарай загнав, на него сорок пудов песка взвалив, железными путами спутав, на рот намордник надел, чтобы [конь] не ржал’ [1, с. 294-295].
Его средний и младший кони были богатырскими:
Очы хара ады, ортын хара ады, альт полган ады длген. Улуг хара ады алып am нимес. – ‘Младший вороной конь, средний вороной конь, богатырские кони его погибли. Старший вороной конь не был богатырским конем’ [I, с. 306-307].
Среднего вороного коня поймали по пути домой, когда убегал от Моол-хана. Младший конь погибает от белолобого волка, разорвавшего его брюхо. Возможно, коней Ир Тохчына настигло проклятье Паян-хыс: Тдлщ чох ползын, пар дсш полза, чуртыц хысхс/ ползын! – ‘Пусть у тебя не будет потомков, а если есть, пусть их жизнь будет короткой!’ [1, с. 288-289].
В сюжете, где Ир Тохчын гонится за могучим черным белолобым волком, прослеживается тесная связь с топонимическими текстами о происхождении названий мест. Каждый свой выстрел герой предания сопровождает словами, дающими название местности. Приведем пример:
– Ир Тохчын, аны корт, ам килт, сур сых- чых. Алтай сынны азырбацых, сиМс хуу nyypdi сигГзгнщ атчых, стнац андар хасха хара nyypdi сур сыхчых. Ур сурген, ас сурген, суруп парча. Чир устунде читi крести сур пари, чит полбин пари. Одкке читкенде, ох синте чидгсчт аттарга. Хурлугун харбст, ох суурган, саадах харбст, чаа суурган. Kipicuee салган, тартып килт атхан, алтына ддгт суре атхан: «Одк ползын», – min чоохтаан. – ‘Ир Тохчын, видя это, [за ними] погнался. Горный Алтай не дав перевалить, восемь белых волков, восьмерых стреляет, дальше за белолобым черным волком погнался. Долго ли гнался, недолго ли гнался, гонится. Землю семь раз обогнув, гонится, не может догнать. Когда до [реки] Камышта добрался, на выстрел приблизился. Колчан схватив, стрелу вынул, колчан схватив, лук вынул. Тетиву натянув, выстрелил, в подбрюшье |волку] выстрелил. «Пусть Камышта будет», – сказал’ [1, с. 302-305].
Следующая сюжетная линия носит топонимический характер. Идет сцепление другого сюжета. Из него можно получить сведения об истории возникновения отдельных местностей. Ир Тохчын очень долго гнался за могучим черным белолобым волком, преодолевая труднодоступные места. В конце он все же настигает и убивает волка. В награду Моол-хан отдает ему в жены свою дочь.
В тексте представлены примеры народной этимологии топонимов Хакасии. Достоверность сюжета подкрепляется своеобразными доказательствами в виде названий скал (Хара хая), гор (Сундуки), сохранившихся до наших дней. Очень много упоминаний о реках (Абакан, Аскиз, Белый Июс, Биря, Енисей, Сыр, Туим и др.) и озерах (Иткуль, Хараколь). Например:
Ол парганнсщ Асхыс суга партыр. Ол Асхысты азыра атыптыр: «Асхыс ползын», – min адаптыр. Асхыстыц icminde ол хасха хара nyypdi тстпин 4idipi6icmip. – ‘Оттуда до реки Аскиз доехал. Через Аскиз выстрелил: «Пусть Аскиз будет», – так назвал. В Аскизе этого белолобого черного волка потерял’ [1, с. 3051. Названия рек наделены своей семантикой. Например, Одк суг ‘река Камышта’: хакасское название реки сближается со звучанием слова дгтец ‘с загривка’. Приведем пример:
Одгщтц тугт сойа атырган чир Одк суг адалзын! – min, ирткен. – ‘Место, где я с загривка клок шерсти тебе отстрелил, пусть рекой Камышта называется! – говоря, промчался’ [1, с. 298-299].
В 34-й том академической серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» «Несказочная проза хакасов» (2016) включены три варианта предания об Ир Тохчыне, записанные на разных диалектах хакасского языка. Оригиналы записей хранятся в Рукописном фонде Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории (ХакНИИЯЛИ). Каждый из представленных вариантов имеет свои характерные особенности.
Первый вариант записан в 1965 г. собирателем М.Т. Аешиным от сказителя С. И. Кадышева в Ширинском районе Хакасской автономной области. Текст записан на кызыльском диалекте. Перевод был осуществлен Л. К. Ачитаевой [1, с. 288-289. Текст 73]. Предание начинается с того, как дочь Хара-хана приходит к Ир Тохчыну просить его коней. Тот отдает девушке старшего и младшего вороных коней. Но в неволе младший вороной конь погибает. Приведем примеры диалектизмов: саспсш ‘к коновязи’ ср. лит. чечпее; кичт “переплыв’ ср. лит. кизт: русскоязычных слов: ‘стол’, ‘скотник’ и др. В тексте встречаются топонимы (река Карыш (Харыс), озера Иткуль, Хараколь, гора Сундук, местности Кызылгаш, Туим).
Второй вариант был записан в 1960 г. на качинском диалекте собирателем И. Ф. Спириным от сказителя М.И. Доброва в пос. Туим Ширинского района Хакасской АО. Перевод осуществлен С. К. Кулумаевой [1, с. 290-291. Текст 74] В этом варианте более подробно описываются происходящие события. В тексте упоминается сын Хара-Моола, который охотится за волками. Ир Тохчын описан настоящим альтом. О его богатырском внешнем облике говорится:
– Ирггде Кун тагныц алтында Ир Тохчын чуртаан полтыр. Аныц позгш он т аршин, чооны ус аршин полтыр. – ‘В старину под горой Куня Ир Тохчын жил, оказывается. Он был двенадцати аршин ростом, шириной [плеч] в три аршина был’ [1, с. 290-291].
В тексте также представлены примеры народной этимологии топонимов (названия рек Абакан, Сегиртым, Туим, Карыш, Биря, Сыр). Приведем примеры диалектизмов: тудунът
‘взвалив’ ср. лит. тудынып; паразын ‘поедешь’ лит. парарзын; чоптизен ‘уговаривать будешь ср. лит. чдптирзщ, чагдап одырабас ‘подъезжая’ ср. лит. чагдап одырып.
Третий вариант был записан собирателем Тодышевым (инициалы отсутствуют) на шорском диалекте от Е.И. Миягашева. Год записи текста неизвестен. Перевод выполнен С. К. Кулумаевой [1, с. 300-301. Текст 75]. В тексте описывается передвижение главного героя Ир Тохчына по направлению с севера на юг. Приведем примеры диалектизмов: папах ‘того’ – диал., лит. пайаагы; четi огын ‘семь стрел’ ср. лит. чипа угын, изинде ‘на двери’ лит. i3tniHde; ох ‘стрелу’ лит. ух. Русскоязычные слова: столбаа ‘к столбу’ от рус. столб; тилетникке (в телятник) от рус. ‘телятник’.
Комментарии к топонимическим названиям, встречающиеся в текстах, представлены в Указателе топонимов [1, с. 504-509].
При переводе текстов на русский язык нами учитывались диалектные особенности хакасского языка, многозначность слов в зависимости от контекста. Для сохранения национальной специфики в русском переводе сохранены хакасские слова. Их перевод дан в Словаре непереведенных слов (например: альт, арага, чурт и др.) В русских переводах они набраны курсивом. При переводе опускались часто повторяющиеся слова (min. mudip ‘говорил’, ‘сказал’; стац переводилось синонимичными наречиями ‘вот, тогда, теперь’). Слова, добавленные составителями в переводах для ясности, были помещены в квадратные скобки. Диалектные особенности отражены в примечаниях и комментариях к тому. Рассматриваемые варианты текстов отражают жанровое и тематическое своеобразие хакасских кип-чоохов.
Несказочная проза имеет огромное значение в системе фольклорных жанров хакасов. Варианты предания об Ир Тохчыне имеют установку на достоверность описываемых событий. Факты произошедших событий подтверждаются ссылками на старых людей, общеизвестность, указания на различные реалии и т.д., что должно демонстрировать подлинность описываемого события. То, о чем рассказывается в преданиях, для рассказчика и слушателя является правдивым и сопровождается словами сын ‘правда’, андаг полган ‘так было’. В таких текстах описываются конкретные места и известные участники событий, упоминание которых усиливает достоверность сказываемого.
Таким образом, народная память бережно хранит и передает из поколения в поколение рассказы о важном событии в жизни народа. Системное изучение и публикация текстов несказочной прозы позволяет ввести в научный оборот новые источники для изучения духовной жизни народа.
ЛИТЕРАТУРА
Несказочная проза хакасов / сост. В. В. Минди- бекова, Г. Б. Сыченко и др. – Новосибирск: Наука, 2016. – 540 с.; ил., ноты + компакт-диск. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; Т. 34)
К вопросу об этногенезе Енисейских Кыргызов и Тянь-Шаньских Кыргызов
К ВОПРОСУ ОБ ЭТНОГЕНЕЗЕ ЕНИСЕЙСКИХ КЫРГИЗОВ И ТЯНЬ-ШАНЬСКИХ КЫРГЫЗОВ
ТО THE ETHNOGENESIS OF THE YENISEI KYRGYZ AND THE TIAN SHAN KIRGHIZ
В. Е. Майногашева
V. E. Maynogasheva
В статье поставлен вопрос и путь решения, уточняющий этническое происхождение енисейских кыргизов («киргизов») как изначальных кэризов – названия этноса, означающего, предположительно, с древнеиранского «орошенцы», тюрками и монголами, воспринимавшихся чужаками на Саяно-Алтае. Сделана попытка определить их генетическую принадлежность, дифференцировать от тянь-шаньских тюркоязычных кыр- гызов. Автор предполагает и происшедшую ошибку – небольшое искажение первоначального, истинного этнического названия на новом месте их переселения из китайских оазисов на Саяно-Алтай, в долину Енисея, доказывая это их отличием и по их антропологическому типу, и по языку, и по занятию земледелием путем построения оросительных каналов, строительной культуре, духовной приверженности к древним иранцам.
The article considers the issue and solution specifying an ethnic origin of the Yenisei Kyrgyz as initial keriz – name of the ethnos meaning, presumably from Old Iranian, “irrigators”, who were perceived by Turkic peoples and Mongols by as aliens in the Sayan-Altai. The attempt to define their genetic belonging and to differentiate them from the Tian Shan Turkic-speaking Kirghiz is made. The author assumes also the occurred mistake – small distortion of the initial, true ethnic name on the new place of their migration from the Chinese oases to the Sayan- Altai, to the valley of Yenisei – proving it by their difference both in their anthropological type and language, and also in agricultural occupation by building of irrigation canals, construction culture, spiritual commitment to the ancient Iranians.
В ряде областей гуманитарных наук – исторических и филологических – сложилось так, насколько мне известно, что названия енисейских кыргизов и тянь-шаньских кыргызов (я не привожу все разнописания) обычно почти не рассматриваются в связи с их жизненными занятиями и путями исторического развития, особенно первых. Но анализ названных этнонимов лингвистами уже давался [1, с. 145; 2, с. 86]. Л. Р. Кызласов в связи с этими трудами отметил, что они лингвистически по происхождению с тюркских языков не объясняются [3, с. 141]. Он считал кыр- гис не тюркским словом. И, видимо, был прав.
Данная работа посвящена попытке предложить свой взгляд на эти этнонимы на основе мною обнаруженных фактов, оставленных известными учеными, но до сих пор находящихся почти вне внимания научной общественности, а также на основе привлечения, хотя и скудного на этот счет, материала обрядовой поэзии хакасов.
Сразу следует отметить, термин енисейские киргизы, как и мне представляется, не тюркского происхождения, в отличие от слова кыргыз/хыр- хыс. Об их значениях в связи с некоторыми их жизненными занятиями и будет мой разговор.
К настоящему времени в науке более доказательным признается утверждение, точнее концепция известного, выдающегося ученого Л. Р. Кызласова (ее начало лежит еще в 50-х гг. XX в.) о том, что кыргызы Тянь-Шаня и кыр- гизы Енисея являют собою два разных этноса, не имеющих между собою генетического родства [4]. Они и изначально не жили в каком-то одном пространстве и никогда «не роднились» между собою. Наиболее привычно думать и утверждать о долине р. Енисей как родине енисейских кыргизов (ее верхняя и средняя части), а также, что ранее жили они у подножия Монгольского Алтая (район Больших озер), а это – ближе к Кызылу (Тыве) и много дальше от Улан-Батора (Монголии). А тянь-шаньские кыргызы первоначально жили в монгольских (орхонских) степях, и только позднее перебрались к подножию тянь- шаньских гор. Причем шли туда совсем не через долину Енисея, а через Синьцзян, что не случайно. Но случайно схожие, полностью однако не совпадающие, названия этносов для некоторых ученых все-таки служат доказательным критерием якобы их генетического родства: остальные факты для них не в счет.
С моей точки зрения, возможно, произошла, прежде всего, путаница в написании разных этнонимов учеными, по причине незнания языков их. Тут и вспомнить не грех об отмечавшемся известном возмущении Н. Ф. Катанова в свое время искаженными записями текстов устной поэзии тюркских народов, допущенных ЕЕ. Ерум-Ержимайло [5, с. 221-228]. Такому недостатку резко противостоят многие записи выдающегося тюрколога Н.Ф. Катанова и великого тюрколога-фундаменталиста В. В. Радлова, создавшего академическую транскрипцию алфавита для точного написания слов и текстов тюркоязычной поэзии. В итоге им создано 8 томов «Опыта словаря тюркских наречий» и издано еще много томов поэзии тюркских этносов. Его «Опыт словаря тюркских наречий» и сегодня спасает текстологическую работу тюркских фольклористов, что мною испытано на себе. А ценнейшие знания В. В. Радлова по истории енисейских кыргизов заслуживают, по-моему, особого научного внимания. На основе изучения текстов древнетюркских писаниц этот удивительный ученый, тюрколог-корифей, утверждает, в частности, что в VII столетии кыргизы носят название кыргыз и живут, как «явствует» из указанных текстов, «в верховьях Енисея» и «считаются» среди окружающих племен «чужим племенем». От себя поставлю вопрос. Почему же они другими окружающими их местными племенами на Саяно-Алтае воспринимались чужаками? Потому что, прежде всего, внешне отличались иным антропологическим типом – белизной тел, светлой волосистостью, голубыми глазами, высоким ростом, значительной красотой. Еоворили на неизвестном тюркам, монголам, енисейцам и другим языке. Занимались земледелием путем рытья оросительных каналов, т. е. особой формой сельскохозяйственного производства, не свойственного местным жителям. Далее: <…> этот факт, – пишет В. В. Радлов, – подтверждает отчасти показание китайцев о том, что киргизы – народ не тюркского и не монгольского происхождения, несмотря на то, что они уже тюркизированы в VIII столетии, они приводятся в перечислении неродственных народов», В. В. Радлов отмечает там же в своей работе, что киргизы при господстве династии Тан в VIII в говорили уже на тюркском языке. Предполагал он енисейское (от кетов) происхождение киргизов [6, с. 3]. Но вернее будет сказать: они генетически происходили от древних иранцев (по Л.Р Кызласову и В.Е. Майногашевой). Считаю, пусть на основе найденных крупиц, но в настоящее время все же можно предположить и утверждать об их истоке от древнеиранского мира. Иначе, ко всему прочему, почему бы они были богатыми носителями древнеиранской мировоззренческой культуры. Известно, что поклонялись Огню, считая ее могущественной очистительной силой, сжигали своих умерших на костре (вспомните и инду- сов-арийцев). Тюркоязычными став, они, можно думать, почти через тысячу лет, богиню Огня стали называть От Ине – Мать-Огонь. Поклонялись и крылатой светловолосой древнеиранской богине Майе, ставшей у них, уже тюркоязычных, Ымай Ине – тоже богиней плодородия, защиты детей, спускающейся с Неба (а как же бы спускалась, если б не было крыльев – М.И. Боргояков). Л. Р. Кызласов писал, что они поклонялись корове, к которой возводили свое происхождение, что тоже говорит о них как об арийцах 17, с. 143]. И почему кыргизы Енисея при строительстве дворцов, даже и в средневековье, ориентировались, как не один раз писал Л. Р. Кызласов, на запад, используя древнеиранскую архитектуру? [8, с. 67]. Потому что она для них своя, родная. Они сохраняли верность своей цивилизации.
Есть основание, с моей точки зрения, видеть в хакасской Ымай Ине крылатую древнеиранскую богиню Майю, считавшейся у них богиней плодородия и защиты детей (светловолосой блондинкой). У тюркоязычных этносов к ее имени подставили ы как протеза: Ымай Ине.
Имеется и другая версия происхождения имени Ымай. Тюрколог М.И. Боргояков в свое время дал интересный анализ происхождения и эволюции образа Ымай/Умай от тюркского (хакасского) названия птицы Хубай/Хумай (лебедь и др.), пережившей не один этап в своем развитии, став в итоге Умай/Ымай, Май-Ине [9, с. 135-141; 10]. В этих трудах он впервые открыл взаимодействия фольклорных сюжетов, образов и этнографических явлений между древнеиранскими, тюркоязычными, угорскими и другими этносами. Это явилось большим вкладом в науку. Я же оказываюсь продолжательницей этого направления, причем совсем неожиданно для себя – фольклорный материал меня тоже вывел на этот путь после М.И. Боргоякова. Южносибирские народы тоже многое взяли от древних иранцев, особенно в духовном мировоззрении. Предки хакасов – енисейские кыргизы, как дополнительно увидим, и сами были из древних иранцев. Взаимообмен ценностями культуры имел место, как известно, с далекой древности между разными народами. Тот же этнограф Е. К. Яковлев в названном выше труде дал немало таких примеров. Я не раскрываю радловских показаний самого процесса, т. е. в каких условиях происходила тюркизация енисейских кыргизов в Минусинской котловине. Б1о отмечу, енисейским кыргизам древние иранцы дали еще и древнеиранского бога солнца (зороастризм, солнцепоклонничество), ставшем позднее на тюркском языке под хакасским именем Улъгеиь происшедшего от слов Улуг Кун «Большое Солнце» как результат постепенного, как принято у тюркоязычных, сокращения первого слова сложного термина: Улуг Кун превратилось в Улкун, затем – Улъгенъ. Он у них почитался за Единого Бога, т. е. за Всевышнего.
Широко известно, как выше сказано, что в китайских летописях написано о рыжеволосых, голубоглазых и рослых енисейских кыргызах (хакасах). В этом видели их сходство с усунями, динлинами и др. светлокожими племенами. А ведь усуни, по И. В. Кюнеру, считаются славянами – предками русских [11, с. 99].
Вопросу общности ряда черт в сюжетах, мотивах в хакасских алыптыг нымахах и осетинских (аланских) нартах – потомков древних иранцев было посвящено специальное исследование [12, с. 42-50]. Сходство поразительно и в том, что имеется общекорневой термин нарты и хакасский нартпах, обозначающие жанр героического эпоса у тех и других (нартпах – «слава», «хвала» нарту) и, видимо, надо считать, что у хакасов термин состоит из двух отдельных слов, которые следовало бы так и писать. Слово пах значит «слава», «хвала» в шорском диалекте хакасского языка. Е1о собиратели фольклора – Н.Ф. Катанов и др., писали название жанра слитно, что, видимо, не точно. И еще одна из персонажей у осетин-аланов и у хакасов функционирует под общим корнем Сибиль-ши / Сибиль-дей. И в обоих языках означает «волшебница», «волшебник».
Предки хакасов, по-видимому, принадлежали к разным племенам древних иранцев: к аланам- тагарцам (сакам-тиграхауда), сакам-тарадарайа [13, с. 20]. А ведь известны и массагеты (большие юэчжи, малые юэчжи), пазырыкцы и др. Напомню, хакасы в некоторых аалах («селах») до сих пор хоронят по древнеиранской традиции, закрывая могилы сверх земли скальными плитами, как это делали пазырыкцы. Особо надо обратить внимание на тохаров – выходцев тоже из древних иранцев.
Показательно то, что саки из оазиса Хотан, как свидетельствует одно исследование (думаю, оно правильно), имели ряд общих древнеиранских слов с хакасами, потомками енисейских кыргизов. Например, слова, обозначающие органы человеческого тела: баар/паар «печень», «лоно», «грудь»; чода/huta «голень»; aac/aha «рот», «уста» и др. [14, с. 9-11].
Но вернемся к древним енисейским кырги- зам. Как выше отмечалось, они же известны как создатели оросительных каналов в Минусинской котловине. Откуда это? Здесь же и вообще в сибирской, так сказать, Центральной Азии, казалось бы, кругом с древности жили в основном скотоводы, рыболовы, охотники, добытчики разных руд, металлообработчики, строители и т. и. Но земледельцы… ими оказались кыргизы / кэргизы. Эти кэргизы как сельскохозяйственные производители, в сущности, имея дело с оросительными каналами, работали почти на инженерном уровне, освоив технологию дела. Это же, как и добычу, и обработку руд, может быть, допустимо назвать техническим инженерным достижением.
Л. Р. Кызласов в одном из последних своих трудов высказал, я бы назвала, ценнейшее откровение, адекватное с озарением: он подспудно предположил, не происходят ли древние кыргизы от древнеиранских тохаров и саков из оазисов «Хотана, Гума, Яркенда и Кашгара» [15, с. 140-145]. Также им отмечено, что эти древние иранцы исповедовали солнцепоклонничество [16, с. 142-143].
Отталкиваясь от гипотезы выдающегося историка, мною произведен поиск по истории тохар. И тут обнаружилась чрезвычайно интересная историческая выкладка о тохарах, сделанная нашим выдающимся евразийцем-россияниным Л.Н. Гумилевым, в его книге «Этногенез и биосфера Земли» [17, с. 87-88]. Этот мой поиск привел меня к изучению монографии известного петербургского (ленинградского) ираниста Гер- ценберга 118, с. 153]. Также ныне моя многолетняя текстологическая работа над обрядовой поэзией хакасов вознаграждает драгоценной крупицей, связанной с земледелием.
Итак, во-первых, для занятия посевом злаковых или каких-то других сельскохозяйственных культур нужно иметь семена, а последние должны обладать энергией для всхода. Совсем неслучайно хакасский народ сохранил такой образец обрядовой поэзии, как почтительное отношение к духу семени (обычно народ хранит то, чем он дорожит). Записал же эту драгоценность, хотя и в единственном варианте, наш знаменитый тюрколог Н. Ф. Катанов и опубликовал в своей известной книге «Образцы народной литературы тюркских племен…» под названием Ас тдстп – «Дух зерна» [19, с. 588]. Из содержания этого образца следует, что духу зерна хакасскими предками воздавалось весьма почтительное отношение, прежде всего за то, что дух прошел нелегкий путь – через самую знаменитую пустыню Гоби и оставившему позади себя китайскую землю (древних иранцев, в том числе кэризов, вытеснили оттуда гунны). Прославление духа зерна хотя и не сходствует с гимнами индийской «Ригведы», но некоторое восхваление можно чувствовать в описании непосредственных действий этого духа. Прямые восхваления, возможно, стерлись в тысячелетиях бытования в устах тех, кто донес и сохранил его до нас как достоинство, но запечатлели его первоначальную структуру, видимо, те древние иранцы, пришедшие на Енисей вместе с этими злаковыми семенами, т. е. с «духом зерна».
Ас тости
[Слово кама] духу зерна [и трав]– Ты китайскую землю преодолел,
У тебя красный табак из сухой древесной коринки!
Бело-буланый конь со змее[-черной] спиной –
На нем верхом ты!
Перед тем, как перевалить китайскую землю.
Из стороны в сторону качнулся ты!
Красный табак свой просыпая-рассыпая,
[Куря], им затянулся ты [пауза]!Хлюпая трубкой своей из желтой меди.
Глубоко затягивался ты [пауза]!
В свои желтомедные стремена, [встав] рядом,
[ногами] упирался ты!Песчаное море переходил ты
Шестигранной желтомедной лопатой [гребя], ты Под луною и солнцем искрил! [19, с. 588]
(Перевод заголовка и текста автора данного труда).
Это – только фрагмент из поэзии культа духа зерна |и трав|, который восхваляется подобно мужественному человеку. Далее в этом тексте прямо сказано о духе зерна, пришедшем из китайской земли на хребет Алтая. Этот дух перешел песчаное море, т. е. пустыню Гоби. Обратим внимание – у него все орудия труда – лопата (а речь о гребле – В.М), конское стремя, также его курительная трубка представлены из желтой меди. А в истории известно, что медь связывается в Центральной Азии (в будущей Хакасии) с афанасьевцами [20, с. 28], тоже древними иранцами.
В дальнейшем же говорится еще, что дух зерна сероглазый «ала харахтыг», возможно, это тюркоязычное определение и голубых глаз? Все это приведенное составляет олицетворение древнего иранца, отраженного в духе зерна [и трав]. От этого духа зерна и трав выросли растительность, цветы и то, что спасает людей от голода, т. е. вырастают хлеба, пища.
Дух зерна тут понимается, возможно, шире, чем дух хлебного зерна. Он также дух вообще семян растительности, т. е. пищи для людей и для скота, поэтому кам умоляет этого духа дать жизнь и блага и для людей, и для скота. Но за этим духом стоит древний иранец-земледелец, т. е. он символизирует древнего иранца. Коль пришел сероглазый этнос из китайского оазиса, то и дух семени зерна, им принесенный, тоже сероглаз. Такова мифология древности. Сероглазость и голубоглазость близки друг другу.
Связывать культуру земледелия наших предков с черноголовыми насельниками Китая нет у нас никаких исторических оснований. Но известно, страну же населяли и светловолосые племена, жившие в китайских оазисах Хотан, Яркенд и др., среди которых были известны и тохары [3].
А тохары, оказывается, пишет Л. Н. Гумилев, не есть их этническое название, а всего лишь прозвище, данное им тибетцами, и означает «белая голова (tha gar)», т. е. «блондин», а это есть татар [17, с. 87-88]. То есть, видимо, он прав: тохар и тагар – это одно и то же слово-прозвище и означает «белая голова», «блондин», а таковыми были и енисейские кыргизы. Тохары, пишет Л. Н. Гумилев, сначала (речь о доенисейской жизни – В. М), жили в бассейне р. Тарим, а русло этой реки проходило через пустыню Такла-Макан (река имеет начало в острове реки Арал между рукавами трех рек: Яркенд-дарья, Аксу-дарья и Хотан-дарья). Рядом Турфанский оазис, который «представлял древний культурный центр в очень глубокой впадине» 117, с. 87-88]. Турфанцы изучили иранскую систему «подземного водоснабжения» полей, пишет Л.Н Гумилев. Перефразируя его мысль, можно сказать: это как раз то, что они научились добывать воду из-под земли и орошать поля, т. е. орошенцы. Отсюда, вполне можно предположить, носителей этого полевого орошения называли (по-древнеирански) кэризы (выделено мною – В.М). Рассказывают ныне российские солдаты, у афганцев кэриз означает «колодец», т. е. то, что связано тоже с водой.
Известно, что в древности имя человека чаще всего определялось по его занятию. У древних тюрков, например, по данным рунических надписей, Кутлуг за создание Второго тюркского каганата, т. е. за подвиг, получил второе имя Ильте- риш, что значит Собиратель государства (народа, племен) [5, с. 222-228].
Таких примеров можно найти множество и в хакасских алыптыг нымахах. Кроме того, в алыптыг нымахах живет устойчивая традиция, когда при знакомстве с приехавшим богатырем хозяин дома обязательно спрашивает: Адыц, солац кем полды? – «Как имя, как прозвище у тебя?» Еще и относительно недавно у хакасов ребенок имел два имени: домашнее прозвище и имя для мира людей. Прозвищем старались энергетически защитить ребенка, поэтому оно часто давалось самыми некрасивыми словами, например, Adaii – «Собака», Чабал Оол – «Злой Парень» и т.д. Обычай давать прозвище, несомненно, бытовал и по отношению к племенам, родам, этносам не только у тюркоязычных этносов.
А имя одного из древнеиранских племен – массагеты – означает «рыбаки», от слова masja – рыба [21, с. 152-153]. Выдающийся востоковед Ю. Н. Рерих предполагал, что древнеиранское племя юэчжи – это и есть тохары. Их другое название кушаны [22, с. 270-271].
Итак, кэризы – это, несомненно, истинно этническое имя енисейских кыргизов (как ныне часто их называют в науке).
По-видимому, сначала они пришли к подножью Монгольского Алтая из китайских оазисов. Но их имя кэризы постепенно подверглось небольшому изменению – в нем добавился звук г после кэр, возможно, это искажение на новом месте появилось после переселения на Енисей с Монгольского Алтая под влиянием тюркоязычных или монголоязычных племен, а может быть, добавлено учеными-летописцами. Надо признать такое изменение обычным явлением, свойственным и носителям разноплеменных языков. Кто-то не может точно произнести в силу недостатка слуха или не может произнести по слабости артикуляции и т. д.
Можно привести много примеров того, как этнические термины искажались чужестранцами. Например, тот же Плано Карпини в своем труде о поездке к монголам в 1246 г. называет монголов – «монгал», Чингис-хана – «Хингисхан», его сына Угедея – «Оккодай». уйгуров – «гуйюр», самоедов – «самогеды», ойратов – «войрат» и т.д. [23, с. 60]. Также и другие авторы, думаю, в название хакасских предков – «кэризы» – вставили звук г, и получилось «кэргизы», а отсюда появилась неадекватная «научная концепция», что тянь- шаньские кыргызы и енисейские кыргизы якобы этносы генетически родственные. Это один из примеров, как рождается в науке неточность и даже грубая ложь. В основе такого искажения этнических терминов, повторюсь, лежат и «недослышания» иностранцами произношений в чужом языке или в силу отсутствия в их родном языке каких-то определенных созвучий, характерных для чужого языка. Поэтому важно, по-моему, этнические термины при написании, может быть, сверять со знатоками языка не один раз и не с одним носителем его, добиваясь наибольшей точности.
Так что хочется думать и отстаивать точность в науке как особо ценную субстанцию, и ни в коем случае ею не пренебрегать, как это, к сожалению, делалось у Плано Карпини.
Вспомним и имя хакасского народа. Даже сами хакасы называли и по ныне называют свое этническое имя по-разному: кахас, хахас, хагас, хакас. Кто и как может произнести одно и то же слово, так и произносит.
А ведь на Енисее именно кыргизы были блондинами и строителями оросительных каналов. Их по языку, по культуре окружающие тюркоязычные, угроязычные, монголоязычные и другие племена, как утверждается, и воспринимали чужаками.
По прозвищу тохары (м.б., татары, Л.Н. Гумилев писал: тохар (tha-gar), а по истинно этническому имени кэризы/кэргизы властвовали как «аристократический род» над тюркоязычными и другими племенами в Минусинской котловине и юге Сибири.
Кэризы – может быть, так их и надо называть в научных трудах во имя дифференциации двух этносов. А, между прочим, ведь почти такое произношение еще в XX в. у нас в науке имело место. Причем у такого высокочтимого историка как академик В. В. Бартольд. Он писал кэргисы [24, с. 500]. А там же на стр. 508-509 он упоминает, что Плано Карпини (1246) енисейских кыргизов называл кергис, а через 7 лет после него Рубрук (1254) пишет о народе керкнс. Искажение, как видим, истинного названия кэризы/кэргизы незначительны. Бартольд тоже считал кэргисов происшедшими от енисейцев-кетов. Значит тюркоязычными их по происхождению тоже не считал.
Таким образом, факты исторического значения собираются буквально по крупицам. Это не значит, что их надо отвергать по причине их малости, что они всего лишь крупицы. Время многое из ценностей стирает, нивелирует, но научная мысль имеет свою и интуитивную цепкость. У нас есть полное основание, думаю, предположить вслед за Л. Р. Кызласовым, что енисейские кыргизы происходят от древнеиранских племен, а именно от тохар/тагар и хотано-саков. И следует восстановить их точное этническое имя хотя бы в самой науке, как было первоначально: кэризы, а не кыргызы/киргизы. А тянь-шаньский этнос называть хыргыс/хырхыс. В их фольклоре известна также легенда, что они произошли от сорока девушек – хырых хыс. Эту легенду привел еще в 80-х гг. XX в. академик- тюрколог А.Н. Кононов [1, с. 145]. Их первоначальной родиной была, как утверждается историками, Монголия – ее орхонские степи.
А может быть, хырхыс значит «девушка из горного хребта» – они жили и живут в горных местностях. Изначально назывались кыркун («горный гун») [25, с. 169-175], тюркоязычные, в родстве с кыпчаками, жили в вассалах Монгольской империи, служили в их армии.
А позднее совсем неслучайно они уходили из Монголии в район Тянь-Шаня не через долину Енисея, а через Синьцзян. Енисейских кыргизов в древности и средневековье они не признавали за свою родню. Разве это может быть случайностью? Об этом же свидетельствует тот доказательно говорящий средневековый факт, что они, служа в армии Чингиз-хана, помогали монголам громить енисейских кыргизов [26, с. 1281. Но другое дело, что в новое время – в XVI-XVIII вв. – какую-то часть енисейских кыргизов джунгары насильственно могли угнать на север Кыркыз- стана, как пишут историки, но этой темы здесь я не касаюсь. Там как будто до сих пор их потомков – северных кыркызов – не любят, относятся как к чужакам.
Что касается хакасского фольклора, особенно алыптыг нымаха – героического эпоса – то ряд исследований данного автора подтверждает тесную историческую связь народа, их создавшего, с древнеиранским миром. Эта научная концепция о том, что одной из ветвей происхождения хакасов отчетливо выступают древнеиранские корни, прежде всего, в эпическом изображении смешанных семей, их конфликтах, также в субстратах культуры – в целом их ряде, начиная с поклонения Богу Ульгеню (богу солнца – Большому Солнцу Улуг Кун) – это зороастризм, солнцепоклонничество, о чем тоже выше говорилось (но подробно об этом следует сказать в специальной статье). Это и культы матери Огня (От Ине), матери Ымай – богини плодородия и защиты детей, матери-женщины, восходящей к древнеиранской блондинке Майе – крылатой богине плодородия (ее портрет изображен древними иранцами на фаларе, обнаруженном в Бак- трии, т. е. стране персов (родственных древним иранцам) и опубликован великим востоковедом Ю. Н. Рерихом в его вышеназванном томе.
А индийская «Ригведа» с ее гимнами Агни, т. е. Огню, разве «не родня», пусть и далекая, нашим хакасским культам матери Огня [27, с 5-16, 22, 32]. Сходства в фольклоре разных народов бывают и немало, даже и генетически неродственных. Но когда встречаются совпадения имен персонажей, жанровых терминов, причем, казалось бы, разноязычных, далеких друг от друга древних племен, то возникает вопрос: конкретно, в быту как это происходит?
Современному человеку это может представляться даже странным.
Между тем, здесь действовала, думается, определенная историко-бытовая закономерность. Тюркоязычные предки хакасов в древности много враждовали с древними иранцами, вели немало войн, а потом и сближались, создавая смешанные семьи, о чем данных в алыптыг нымахах имеется достаточно. Нельзя не учитывать и условия бытования в древности этого жанра у народов.
Такой жанр фольклора как алыптыг нымах изначально был сакральным, т. е. священным, тайным, о чем мне, собирателю фольклора, сказители иногда шепотом признавались. Их в древности пели только людям своей семьи, рода и племени. Почему? Потому что пения-повествования первоначально посвящались прославлению своих собственных живых героев – богатырей- защитников, кормильцев народа (ханы-охотники, ханы-воины). То есть самым сильным, умелым, мудрым и добрым представителям рода, племени. Они, кровнородственные, и становились ханами-вождями. Хан означает «кровь» (думаю, что открытие значения этого титула хан принадлежит ПА. Троякову). Древний человек всего боялся. Боялся и сглаза, и потери своего вождя. Но с появлением смешанных браков, как можно предполагать, дело несколько менялось. Например, в семье – тюркоязычный отец и ираноязычная мать. У них рождается сын, который с юности становится сказителем, поет алыптыг нымахи, не скрывая ни от отца, ни от матери. Они оба ему родные, а не чужестранцы. А родственники с их обеих сторон, говорящие на разных языках, тоже ему кровная родня, где тоже могут быть сказители или сказитель. Вот у них и могут возникнуть взаимообмены, взаимообогащения сюжетов, мотивов, введение новых заимствованных имен персонажей. Вот почему у исследователя жанра алыптыг нымаха (этого великого исторического явления культуры), есть все основания говорить, например, о разных генетических ветвях происхождения этноса.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кононов А. Н. Грамматика языка тюркских рунических памятников VII-IX вв. – Л.: Наука, 1980. – 256 с.
2. Щербак А. М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков (имя). – М.: Наука, 1977. – 191 с.
3. Кызласов Л. Р. Гуннский дворец на Енисее. Проблема ранней государственности Южной Сибири. – М.: Восточная литература, 2001. – 173 с.
4. Кызласов Л. Р. О связях киргизов Енисея и Тянь- Шаня (к вопросу о происхождении киргизского народа) // Труды Киргизской археолого-этнографической экспедиции. – Т. 3. – Фрунзе, 1959. –
С. 104-113.
5. Майногашева В.Е. О значениях имен одного из древнетюркских каганов, принца Кюльтегина и хакасских эпических богатырей // Хакасский героический эпос алыптыг нымах: поиски исторических реалий и периодизация (избранные труды). – Абакан: Бригантина, 2015. – С. 222-228.
6. Яковлев Е. К. Этнографический обзор инородческого населения долины Южного Енисея и объяснительный каталог Этнографического отдела музея. – Минусия, 1900. – 357 с.
7. Кызласов Л. Р. Гуннский дворец на Енисее. Проблема ранней государственности Южной Сибири. – М.: Восточная литература, 2001.
8. Кызласов Л. Р. Очерки по истории Сибири и Центральной Азии. – Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1992.
9. Боргояков М.И. Об одном древнейшем мифологическом сюжете, его отражении в фольклоре народов Евразии // Вопросы древней истории Южной Сибири. – Абакан: Полиграфпредприя- тие «Хакасия», 1984. – С. 135-141.
10. Боргояков М.И. Скифо-тюркские (хакасские) этнографические и фольклорные параллели // Народы Азии и Африки, 1975. – № 6. – С.110-120.
11. Кюнер Н.В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. – М„ 1961. – С. 99.
12. Майногашева В. Е. Об общности некоторых основ мифологии и эпоса хакасов и осетин – потомков скифо-иранцев // Россия и Хакасия: 290 лет совместного развития. – Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та, 1998. – С. 42-50.
13. Членова Н.Л. Происхождение и ранняя история племен тагарской культуры. – М.. 1967.
14. Майногашева В.Е. Древнеиранское лексическое наследие в языке эпоса хакасов // Ежегодник Ин-та Саяно-алтайской тюркологии Хакасского гос. ун-та им. Н.Ф. Катанова. – Абакан, 2002, вып. VI. – С. 9-11.
15. Кызласов Л.Р. Гуннский дворец на Енисее. Проблема ранней государственности Южной Сибири. – М.: Восточная литература, 2001. – С. 140-145.
16. Кызласов Л.Р. Гуннский дворец на Енисее. Проблема ранней государственности Южной Сибири. – М.: Восточная литература, 2001. – С. 142-143.
17. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. – М.: ДИДИК, 1994.
18. Герценберг Л. Г. Хотано-сакский язык. Серия: Языки народов Азии и Африки. – М.: Наука, 1965.
19. Катанов Н.Ф. Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В. Радловым, ч. IX. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и карагасов. Тексты, собранные и переведенные Н. Ф. Катановым. Тексты. – СПб., 1907.
20. Киселев С. В. Древняя история Южной Сибири. – М.: Изд-во АН СССР. 1954.
21. Рерих Ю.Н. История Средней Азии, т. I. – М.: Мастер Банк, 2004.
23. Рерих Ю.Н. История Средней Азии, т. I. – М.: Мастер Банк, 2004.
24. Карпини И. де П. История монголов: [путевые заметки]. – М.: ТАУС, 2008. – 95 с.
25. Бартольд В. В. Сочинения, т. II, ч. 1 – М.: Восточная литература, 1963. – 1024 с.
26. Зуев Ю. А. Термин кыркун. К вопросу об этническом происхождении кыркызов по китайским источникам // Труды Ин-та истории [АН КиргССР]. – вып. IV. – Фрунзе, 1958. – С. 169-175.
27. Кызласов Л. Р. Гибель древнехакасского государства в 1293 г. // История Хакасии с древнейших времен до 1917 года / отв. редактор Л. Р. Кызласов. -М.: Наука, издательская фирма «Восточная литература», 1993. – С. 128-129.
28. Ригведа. Мандалы I-IV / издание подготовила Т.Я. Елизаренкова. – М„ 1989. – С. 5-32.
Этапы большого пути: к 75-летию науки о литературе в Хакасии
ЭТАПЫ БОЛЬШОГО ПУТИ:
К 75-ЛЕТИЮ НАУКИ О ЛИТЕРАТУРЕ В ХАКАСИИ
THE BIG WAY STEPS: TO THE 75-TH ANNIVERSARY OF LITERATURE SCIENCE IN KHAKASSIA
А.Л. Кошелева
A,L. Kosheleva
В статье анализируется, оценивается работа сектора литературы ХакНИИЯЛИ за 75 лет. Отмечены труды и заслуги предшественников, преемственность ученых нового поколения, инновации в их работе, перспективы.
The article analyzes and evaluates the work of the Literature department of the KhSRILLH for 75 years. We have pointed out the main works and achievements of the previous scientists, the continuity of the new generation of scientists, the innovations in their work, and the further perspective.
За год до окончания Великой Отечественной войны (1944) состоялось открытие Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории.
Создание института имело большое значение для дальнейшего развития хакасской литературы, науки Хакасии в целом. Его первым директором стал писатель, ученый, составитель учебников для хакасских школ Е1иколай Георгиевич Доможаков (1916-1976).
В течение 50 лет (1944-1994) сектор функционировал как сектор литературы и фольклора. Около года сектором руководила Клавдия Ильинична Интутова. Из сохранившихся документов становятся известными задачи, стоящие уже тогда перед сотрудниками сектора: изучение произведений всех жанров хакасского народного творчества (алыптыг нымахов (героического эпоса), нымахов (сказок), ыр’ов (песен), тахпа- хов, легенд, преданий, пословиц, поговорок); разработка общих и частных проблем развития хакасской литературы через исследование ее художественной системы – стиля, языка хакасских писателей, содержания их произведений; собирание и исследование хакасского словесного и музыкального фольклора.
3 ноября 1945 г. на работу в сектор был принят Александр Александрович Кенель (1898— 1970). Он собирал и обрабатывал музыкальный фольклор в Ширинском, Таштыпском, Аскизском районах Хакасии. В отчете он отметил, что за год им было собрано 100 песен и мелодий.
8 марта 1945 г. заведующим сектором литературы и фольклора был назначен известный журналист Семен Константинович Добров. В течение полугода (07.1945-01.1946) сектором руководил Иосиф Федорович Спирин.
10 января 1946 г. сектор возглавила Мария Андреевна Унгвицкая (1907-1985), и оставалась она на этом посту до 5 мая 1951 г. Она с отличием окончила Томский пединститут. Несколько лет преподавала русский язык и литературу, немецкий язык в школе. В Хакасию приехала за месяц до начала Великой Отечественной войны. Первый доктор филологических наук и профессор Хакасии – ее творческая деятельность с сектором литературы и фольклора была связана до последних дней ее жизни, где она трудилась на 0,5 ставки старшего научного сотрудника. Мария Андреевна не только руководила работой сектора, она публиковала статьи о хакасском фольклоре и литературе в центральных и региональных СМИ, научных журналах и сборниках. Под ее руководством работала секция начинающих писателей, где она читала лекции о родах и жанрах русской и хакасской литературы. В 1953 г. М.А. Унгвицкая защитила кандидатскую диссертацию «Хакасское стихосложение», в 1967 г. состоялась защита докторской диссертации, обогатившей хакасскую фольклористику, «Хакасское поэтическое творчество». Ее неутомимая деятельность в этой области была подкреплена последующими трудами – «Хакасская бытовая сказка» (1966), «Хакасское народное поэтическое творчество» (в соавторстве с фольклористом В.Е. Майногашевой) (1972), «Хакасские народные тахпахи» (1980), «Роль фольклора в развитии хакасской литературы» (1986) – и удостоена высокой награды – ордена Трудового Красного Знамени.
Более сорока лет (1952-1995) с сектором литературы была связана судьба Петра Анисимовича Троякова (1922-2001) – литературоведа, фольклориста, критика, члена Союза писателей РФ, участника Великой Отечественной войны. В период (1957-1962, 1965-1969, 1973-1994) ПА Трояков руководил работой сектора. В своем отчете он представил важные и интересные факты. В 1958 г. на слет (айтыс) исполнителей фольклора (хайджи, тахпахчи) съехалось более тридцати сказителей и певцов, среди которых были такие мастера-таланты, как С. П. Кадышев, П.В. Кирбижеков, Н А. Попияков, И.С. Абжи- лаев, И. Г. Сыргашев, Е. П. Миягашев, В. И. Рудакова. А. С. Бурнаков, С. И. Конгаров, П. В. Султре- ков. В 1959 г. вновь состоялся представительный айтыс сказителей и певцов. За период (1945-1967) сектор проделал огромную работу: сотрудниками сектора было записано около 100 героических поэм, более 300 сказок, легенд, сотни песен и тахпахов, пословиц, поговорок и загадок. Были изданы работы П. А. Троякова «Очерки развития хакасской литературы» (Абакан, 1963) и К.Ф. Антошина «Жизнь молодой литературы» (Красноярск, 1967). В.Е. Майногашева защитила кандидатскую диссертацию «Хакасское героическое сказание «Алтын Арыг» (Новосибирск, 1967), П. А. Трояков – кандидатскую диссертацию «Послевоенная хакасская поэзия и драматургия: 1945-1957 гг.» (Москва, 1958). За годы работы в секторе П. А. Трояков опубликовал более 100 научных и публицистических статей по проблемам фольклора и литературы в издательствах журналов и научных сборников Москвы, Новосибирска, Красноярска, Улан- Удэ, Ташкента, Алма-Аты, Ашхабада, Якутска, Фрунзе, региональных СМИ. Его научные изыскания высоко оценивались такими выдающимися отечественными литературоведами- филологами, как В. Я. Пропп, В. М. Жирмунский. До настоящего времени для филологов Хакасии остаются настольными его труды «Героический эпос хакасов и проблемы его изучения» (1991), «Истоки и формы чудесного вымысла» (1991), «Мифы и легенды хакасов» (1995). Фронтовик, ученый – его заслуги по достоинству оценены Родиной – орден Красной Звезды, орден Отечественной войны I степени, заслуженный деятель науки Республики Хакасия, почетное звание «Ветеран труда».
Значителен вклад в научном наследии сектора литературы Ульяны Никитичны Кирбижеко- вой (1923-2013) – супруги П.А. Троякова. Почти сорок лет (1949-1986) работала У. Н. Кирбиже- кова в секторе, исследуя национальную и идейноэстетическую специфику хакасского фольклора и литературы. Большее предпочтение было отдано литературе: в 1952-1955 гг. учеба в аспирантуре Института востоковедения Академии наук СССР и работа над кандидатской диссертацией «Тема дружбы народов в хакасской советской литературе», затем цикл статей о хакасской поэзии 1920-1930-х гг. и о хакасской литературе периода Великой Отечественной войны в «Очерках истории хакасской литературы» (Абакан, 1985), статьи о хакасской литературе в «Истории многонациональной литературы» (Москва, в 6 томах, т. 6, 1972), более сорока статей в научных сборниках и СМИ на хакасском и русском языках, исследование «Хакасская народная песня» (1965), пособия, программы для учителей начальных и средних школ Хакасии. У.Н. Кирбижекова имеет почетное звание «Ветеран труда».
С 1953 по 1965 г. в секторе литературы и фольклора плодотворно работала Татьяна Григорьевна Танеева (1931-2007). В ХакНИИЯЛИ она пришла после окончания историко-филологического факультета Томского государственного университета: в 1953-1955 гг – младший научный сотрудник, в 1955-1957 гг. – заведующий сектором литературы и фольклора. Работу в секторе она совмещала с большой общественной работой – депутат Абаканского городского Совета, председатель Хакасской областной комсомольской, ревизионной комиссии. Ею опубликовано ряд ценных работ по хакасскому фольклору и литературе. Будучи сама руководителем или просто участником фольклорных экспедиций, Татьяна Григорьевна записала от известных сказителей значительное количество героических сказаний, легенд, сказок. Итогом этой нелегкой, кропотливой работы стали ее труды: «Алтын Арыг» – сборник героических сказаний на хакасском языке, записанных от знаменитого сказителя С. И. Кадышева (1958); «Алтын Чус» – героическое сказание на хакасском языке, записанное от сказителя М. К. Доброва (1958); «Ай Мирген» – героическое сказание на хакасском языке, записанное от П.В. Сулековой (1959); сборник хакасских легенд и сказок (в соавт. с И. А. Трояковым, 1960); антология хакасской поэзии на хакасском языке, раздел «Эпос» составлен Т. Г. Танеевой (1960); «Айдолай» – героическое сказание на хакасском языке, записанное от П.В. Курби- жекова (1963); «Ах Ч1бек Арыг» – героическое сказание на хакасском языке («Ленин чолы», 1965); статьи о хакасской литературе и хакасском фольклоре в журналах, СМИ, сборниках. Труды Т. Г. Танеевой сыграли важную роль для становления и развития фольклористики и литературоведения Хакасии.
С 1967 г. и по настоящее время (в начале в секторе литературы и фольклора (по 1994 г.), а затем в секторе фольклора) трудится известный фольклорист-тюрколог, крупнейший собиратель хакасского фольклора, талантливый эпосовед, кандидат филологических наук, заслуженный деятель науки Республики Хакасия, лауреат Государственной премии им. Н. Ф. Катанова РХ, академик Международной тюркской академии, член Союза писателей России, член правления Лиги хакасских женщин «Алтынай» Валентина Евгеньевна Майногашева. Ее труды (более ста научных статей, два академических труда – «Алтын Арыт» (1988) и «Ай Хууцын» (1997), монография в соавторстве с М. А. Унгвицкой «Хакасское народное поэтическое творчество» (1972), очерки, эссе «Хакасские сказители и певцы» (2000), пособие «Хакасская народная детская поэзия» (2009) являются достоянием не только хакасской, но и отечественной тюркской фольклористики. В настоящее время работает над академическим томом «Обрядовая поэзия хакасов».
С мая 1994 г. сектора литературы и фольклора стали функционировать отдельно. В 1994— 1998 гг. руководство сектором литературы осуществляли кандидат филологических наук Анна Еерасимовна Кызласова (1994-1996) и Валентина Евгеньевна Майногашева (1996-1998). А.Е. Кызласова (сводная сестра Н. Е. Доможакова) опубликовала подробную биографию известного писателя с ранее неизвестными фактами его нелегкой судьбы. Она много работала в области исследования хакасской прозы. Тема ее кандидатской диссертации «Зарождение и развитие хакасской прозы». Как и М.А. Унгвицкая, В.Е. Майногашева, П. А. Трояков, она член редакционной коллегии учебного пособия «Очерки истории хакасской советской литературы» (1985), автор его разделов «Проза» 20-30-х гг., 50-60-х гг., 70-80-х гг. Она является автором ряда пособий и учебных программ для школ Хакасии.
С 1999 г. сектор литературы ХакНИИЯЛИ возглавляет доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и литературы Института филологии и межкультурных коммуникаций ХГУ им. Н.Ф. Катанова, заслуженный учитель Республики Хакасия, автор более трехста научных и публицистических статей, десяти монографий, пяти пособий, ряда учебных программ для школ и студентов-филоло- гов. председатель диссертационного совета при ХЕУ им. И. Ф. Катанова по защите докторских и кандидатских диссертаций по филологии (20042012) Альбина Леонтьевна Кошелева.
Ее научные интересы связаны с исследованием русской и хакасской драматургии, русской и хакасской поэзии, прозы.
В 1975 г. защитила в Московском областном педагогическом институте им. И. К. Крупской кандидатскую диссертацию «Жанр комедии в творчестве В. С. Иванова», а в 2001 г. в Московском государственном педагогическом институте состоялась защита докторской диссертации «Хакасская поэзия 20-90-х гг. XX в. и русско-хакасские литературные связи этого периода. Вопросы поэтики и творческой индивидуальности». Проблемам становления и развития хакасской поэзии посвящены монографии: «Поэтическое слово Сибири. Поэзия Хакасии и народов Севера» (1996), «Хакасская поэзия 1920-1990-х годов: типология и закономерности развития» (2001), книга статьей и очерков «Время в слове и лицах» (2003), «Лирический мир хакасской поэзии в контексте духовных памятников евразийской культуры: генезис, поэтика, типология» (2008). Последняя среди названных работ по актуальности, научной и практической значимости вписывается в круг решения проблем программы РАН «Этнокультурное взаимодействие народов Евразии», вводит хакасскую литературу (поэзию) в контекст евразийской культуры, решается проблема ее национальной специфики в аспекте ее генезиса, поэтики, типологии, интертекстуальности, научно обосновывается динамика национального художественного мышления, аргументируется наличие древних литературных традиций хакасов: орхоно-енисейские памятники, песенный и шаманский фольклор тюркских народов Сибири. В 2012 г. А. Л. Кошелева издала монографию, научную биографию известного писателя М.Е. Кильчичакова – «М. Е. Кильчичаков: Жизнь и творчество». В 2015 г. издана ее монография «Проблемы билингвизма в транскультурной (транснациональной) литературе: национально-художественное своеобразие творчества русскоязычных хакасских писателей (XX в. – нач. XXI в.)». В 2018 г. издана ее монография «Писатели Хакасии (поел. четв. XX в. – нач. XXI в.)». А. Л. Кошелева руководит диссертационными работами аспирантов и магистров, ее труд удостоен таких наград, как медали «Почетный работник высшего профессионального образования», «Профессионал России»; в 2002 г. Биографическим институтом США присвоено звание «Женщина года»; Почетная грамота Союза писателей РСФСР (1988) и Благодарственное письмо Союза писателей России (1999) за активную работу с творческой молодежью; награждена знаком Всероссийского общества «Знание» (1997); орденом «За заслуги перед Хакасией», медалью Н.Ф. Катанова «За научные достижения» (2013); почетные грамоты Министерства образования Республики Хакасия, Республики Тыва, администраций ХГУ им. Н. Ф. Катанова и ХакНИИЯЛИ за многолетний добросовестный труд, за плодотворную научно-исследовательскую работу, большой вклад в подготовку и воспитание научно -педагогических и научных кадров. В 2018 г. ей присвоено звание заслуженный деятель науки Республики Хакасия.
В течение последних десяти лет сектор литературы установил тесные контакты с научными центрами, университетами Москвы, Казани, Майкопа, Тамбова, Якутска, Улан-Удэ, Кызыла, Горного Алтая, Кокшетау (Казахстан), Китаем, Индией, в научных журналах и сборниках издаются статьи сотрудников сектора, являющихся участниками научно-практических конференций, проводимых этими центрами. С 2001 по 2018 г. сектор издал 15 монографий, около 500 научных статей, в т.ч. в коллективных монографиях, четыре учебных пособия: учебно-методический комплекс «Основы анализа художественных произведений» (А. Кошелева, 2007); «История хакасской литературы» (коллективный труд, 2011); «О жизни и деятельности Н.Ф. Катанова подрастающему поколению» (И. С. Майнага- шева и др., 2013); учебники и учебные пособия по литературе для национальных школ (Л. В. Чел- тыгмашева, И. С. Майнагашева); ежегодные публикации и выступления в региональных СМИ. В двухтомной энциклопедии «Республика Хакасия» сотрудниками сектора опубликовано тридцать восемь статей.
Нельзя не сказать о большой творческой работе, немалых научных достижениях и интересных открытиях молодых ученых, работавших и работающих в секторе литературы ХакНИИЯЛИ.
Сергей Александрович Майнагашев, член Союза писателей РФ (1999), младший научный сотрудник сектора (1999-2002), много и успешно работавший в области исследования хакасского стихосложения, перевода. Им опубликовано около двадцати пяти научных и публицистических статей. В 1996 г. вышел сборник его стихов на хакасском и русском языках «Великая степь» с эмоциональным предисловием незабвенного большого поэта Хакасии М. Р. Баинова. Достоянием хакасского литературоведения стала монография С. А. Майнагашева «Становление и развитие системы хакасского стихосложения» (2003). В настоящее время в перспективе кандидатская диссертация под научным руководством известного литературоведа, теоретика тюркского стиха, доктора филологических наук, профессора Якутского государственного университета им. М.К. Аммосова Н.Н. Тобурокова. С. А. Майнагашев порадовал читателя новой книгой стихов на хакасском языке «Суректет килген сбс» – «Плененное слово» (2009). Творчество С. А. Майнагашева внесено в современную школьную программу по литературе.
С 1994 г. в секторе литературы трудится ведущий научный сотрудник Нина Семеновна Майнагашева. Ее научные интересы – хакасская драматургия. В научных изданиях Москвы, Новосибирска, Якутска, Улан-Удэ, Абакана, Горно-Алтайска, Кызыла, Уфы, Кокшетау опубликовано более ста научных статей, монография «Хакасская драматургия XX в.: поэтика, типология, закономерности развития» (2008). В конце 2008 г. Н. С. Майнагашева успешно защитила кандидатскую диссертацию «Хакасская драматургия XX в.: художественная эволюция, фольклорный контекст» в диссертационном совете Бурятского государственного университета. В 2013 г. Н. С. Майнагашева издала монографию «Жизнь и творчество А. XI. Топанова» об одном из основателей хакасской литературы и театра. Является автором и руководителем научно-исследовательского проекта по проблемам двуязычного художественного творчества в условиях изменяющейся языковой ситуации, поддержанного Российским гуманитарным научным фондом (2012-2013).
С 1999 г. в секторе литературы трудится ведущий научный сотрудник Лариса Викторовна Челтыгмашева. В сборниках по материалам конференций, проходивших в выше указанных научных центрах, ею опубликовано более ста статей по проблемам исследования хакасской прозы, народно-поэтических традиций в творчестве хакасских писателей. В 2009 г. Л. В. Челтыгмашева успешно защитила кандидатскую диссертацию «Этнопоэтическое своеобразие хакасской прозы 1930-1990-х гг.» в диссертационном совете Бурятского государственного университета. В 2010 г. в Хакасском книжном издательстве издана ее монография «Фольклоризм хакасской прозы 1930-1990-х гг.», в которой достаточно полно исследована роль фольклора в зарождении, становлении и развитии хакасской прозы. В 2014 г. вышла ее монография «Хакасская проза и проза народов Саяно-Алтая в культурно-этническом аспекте», в 2017 г. – монография «Хакасская проза конца XX – начала XXI вв.: типология, этнопоэтические традиции». Научный интерес Л. В. Челтыгмашевой – хакасская проза и национальный фольклор.
Одним из фундаментальных трудов сектора литературы последних лет является пособие для филологов всех уровней (учителей, преподавателей филологических вузов, студентов, аспирантов, магистрантов), коллективная монография «История хакасской литературы» (2011). Исследования, осуществленные в свете решения проблем современного литературоведения, охватывают литературный процесс Хакасии от средних веков до 2010-х гг.
Тема научно-исследовательской работы сектора литературы – жанрово-стилистическое своеобразие хакасской литературы (проза, поэзия, драматургия) в ее историко-культурной эволюции от орхоно-енисейских памятников до современности в контексте отечественного литературного процесса и тюркских литератур народов Сибири. Разработка данной темы позволяет решать актуальные проблемы литературоведения: перечтение текстов национальной литературы, выявление ее национальной специфики в аспекте содержания и формы, решения проблем интертекстуальности и типологии (хакасская и русская литература, хакасская литература и тюркские литературы Сибири, хакасская литература и фольклор, хакасская литература и история, авторская индивидуальность творчества основоположников хакасской литературы и современных писателей (феноменологическое литературоведение), история хакасской литературы.
Грядущие перспективы сектора литературы – новые монографии, статьи, работа по актуальному для Республики Хакасия направлению, выполненному ХакНИИЯЛИ, «Районы РХ: история и современность» (в т.ч. писатели, урожденные в разных районах РХ), доклады на научных конференциях, оппонирование и рецензирование кандидатских и докторских диссертаций, рецензирование статей, монографий коллег из других ВУЗов РФ, проведение научных школ, семинаров, фестивалей. Ученые сектора литературы, являющегося одним из подразделений научной кузницы Хакасии – ХакНИИЯЛИ, – на пути творческих поисков и открытий.
Отражение возрастных особенностей Алтайцев в национальном фольклоре и литературе
ОТРАЖЕНИЕ ВОЗРАСТНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ АЛТАЙЦЕВ В НАЦИОНАЛЬНОМ ФОЛЬКЛОРЕ И ЛИТЕРАТУРЕ
LIFE CYCLE AMONG ALTAIANS: AGE PECULIARITIES
Н. М. Киндикова
N.M. Kindikova
В статье речь идет о жизненных вехах человека, об основных датах жизни алтайца в сравнительно-сопоставительном плане с другими народами. Впервые предлагается этнофилософское осмысление вопросов человеческого бытия согласно мировидению алтайцев.
The article is devoted to the life stage of a person, the main dates of life of the Altay people in comparative terms with other nations. For the first time, an ethnophilosophical understanding of the questions of human existence is proposed according to the worldview of the Altay people .
О возрастных особенностях человека написан ряд статей в этнографии, фольклористике и литературоведении [1; 2; 3]. Однако этнофилософское осмысление вопросов человеческого бытия до сих пор не предпринято в литературоведении. Этнофилософия это, на наш взгляд, осмысление жизни и смерти человека согласно мировидению алтайца, придерживаясь принципа согласия человека и природы, это соблюдение обычаев и обрядов предков применительно к современным условиям.
Используя историко-генетический, типологический, сравнительно-сопоставительный, биографический методы исследования, опираясь на фольклорные и литературные произведения, попытаемся обсудить самые значимые даты жизни алтайца в контексте тюрко-славянского мировоззрения.
Известно, что у разных народов есть магические числа, сопровождающие их в жизненном пути. К примеру, восемь и тринадцать. Восьмерка у всех народов означает знак вечности. А вот число 13 интерпретируется у славян и тюрков по-разному. Если у русских, например, воспринимается негативно, то у алтайцев оно доброжелательно, о чем свидетельствует частный пример, связанный со мной.
Совершенно незнакомый тогда человек как-то отругал меня в Кызыле (Республика Тыва) за то, что я не довела до конца одно важное дело. На его пытливый вопрос «чего испугалась», я честно призналась, что испугалась числа тринадцать. В 1999 г. я должна была выйти на защиту докторской диссертации. К сожалению, меня во время поездки все время сопровождало число 13: в автобусе 13-е место, вагон 13-й, прибыла в Москву 13-го числа, поселилась на 13-м этаже, 13-я комната. Впоследствии я узнала, что тем незнакомцем был известный шаман Монгуш Боракович Кенин-Лопсан – доктор исторических наук, профессор, тувинский писатель. А в моей жизни должно было состояться важное событие – защита докторской диссертации. В результате чего я потеряла два года уже из-за реорганизации диссертационного совета в ИМЛИ им. А. М. Горького РАН.
Магическими числами у алтайцев могут быть 9, 77, 99, указывающие на бесчисленное множество. Таковы, к примеру, загадки, пословицы, поговорки, эпическая поэзия. К примеру, «Агаштын бажыида 99 кат тонду кок бука отуры» – «На вершине дерева сидит синий бык, облачившись в 99-слойную шубу» (Ответ: кедровая шишка).
Всегда ли мы задумываемся над вехами жизни. Разве что, когда человек родился, и когда он навсегда уходит из жизни. Тем не менее, рождение человека у многих народов – значимое явление. У одних оно связано со дня зачатия, у других – со дня появления на свет ребенка. У алтайцев же рождение человечка сопровождается запретами, точнее, широко не оглашается до одного года. С одной стороны, это связано с предрассудками алтайцев, с другой – все это охраняет ребенка от сглаза, от злых духов. И только по исполнении ему одного года, точнее, через год отмечается рождение ребенка – праздник «койу кочо» (“перловый суп’), праздник («чач кезер«) “первой стрижки волос’ , разрезание пут («тужагын чечер») и т.д. в сопровождении с благопожеланиями родственников по линии матери (таайлары). Поскольку они, по обычаям алтайцев, пожизненно ответственны за судьбу этого ребенка.
Очередной день рождения отмечается через 12 лет, точнее, только в 12 лет мальчик или девочка объявляется полноценным человеком в роду. Ведь ему исполнилось всего лишь один годик. По отцовской линии мальчик получает особый статус, он вступает в свои права – стать мужчиной. Неслучайно ему одевают богатырские доспехи, сажают верхом на лошадь. А девочка становится помощницей матери. Родственники по отцовской линии благословляют ребенка словами: «Jvc jaui ]ажа, ]угурук атка мин» – «Живи сто лет, будь лучшим наездником».
С этого времени алтаец считает свой жизненный цикл через 12 лет, потому что это время связано с круговоротом календарного цикла. Точнее, если он родился в год Кабана, то через 12 лет снова наступает этот год. Важными оказываются 24-й, 36-й, 48-й годы и т.д. К примеру, вспомним профессора С. С. Суразакова. Он защитил кандидатскую диссертацию в 24 года, а докторскую – в 48 лет.
В связи с вышесказанным, 48-летний человек, остерегаясь наступления своего года, отмечает свой юбилей только в 50 лет. На самом деле алтайцы редко отмечают свои круглые даты (толун jam). Однако в народе существуют понятия: «белек», соответствующий 50-летнему возрасту, «укаалу» – 60 лет, «бичелен», означающий 70 лет и т.д. Белек – это подарок жизни. Из 100 лет он прожил уже половину, а значит, это важный этап в жизни человека. А вот 60 лет совпадает с жизненным циклом человека. На самом деле это год его мудрствования. Важно не заявлять его так широко, а, оказавшись на малой родине, необходимо три раза кувырнуться в знак благодарности этой земле, словно утробе матери, и обрести дополнительную силу для дальнейшей жизнедеятельности. В 60 лет человек совершает самые значимые поступки или деяния. Не натворить в жизни ничего лишнего, следует быть внимательным в этом году (фары икай болор).
Важным числом становится 70-летие человека. С этого времени, по мировоззрению алтайца, нижний мир ожидает свою жертву, как бы подсчитывает годы этого человека для того, чтобы забрать его к себе. Неслучайно алтайцы не отмечают свое 70-летие, дожидаясь шестилетнего цикла, точнее, 72-летнего рубежа жизни.
В стихотворении «Оторвался с берегов. ..» алтайского поэта Шатры Шатинова (1938— 2009) есть строки, которые переводятся противоречиво. Первоначально нам непонятно было, почему автор обращается к самому себе: ведь его имя Николай по паспорту, а Шатра – поэтический псевдоним. Оказалось, что он обращался к Николаю Чудотворцу, а это стихотворение написано автором перед смертью. Подстрочный перевод наш звучит примерно так:
1араттарынан айрылды / Оторвался с берегов
1аныскандыра ак парусым / Мой парус одинокий (душа).
1айым толкуда ташталды / Свободно влился с волнами,
1аныдым ого карузып. / Желаю ему доброго пути.
Калапту теннис сыртында / Если на поверхности океана Кайкалаза, щл таппай, / Остановится, заблудившись,
Кайкал кучту Николай / Спаси его, Николай Чудотворец,
Калак оны аргада! / Своими силами невероятными.
Jep-тенери ортодо / Если между землей и небом ,
!сл6ис joTKOH-сыгытту / Вьюга закружит случайно,
.(стснинчи параллель / Семидесятый параллель (рубеж)
1снип одор фбин бер / Помоги ему доплыть победоносно.
Оной арызы кудайдан / Все остальное от бога,
Антарактидалык элкемдер / Бесконечность подобна Антарактиде.
Сурук тонын ]абынган / В белую одежду душа облачилась,
Сунелердий пингвиндер / Словно белые пингвины [4].
Важными оказались строки: «Чудотворец Николай, спаси мою душу своими невероятными силами <…> / Помоги перейти ей благополучно семидесятый рубеж жизни». Действительно, поэт перешагнул свое 70-летие, умер на 71 году жизни.
В 70 лет человек обычно освобождается от своих грехов, очищается от содеянных дурных замыслов. Таковы, например, рассказы алтайских писателей Б. Укачина «Рассказ о рассказе Маатыра Ускечекова», Д. Маскиной «Последняя поездка», роман А. Адарова «Синяя птица смерти» и другие. Главный герой первого рассказа Маатыр совершил ряд неизвестных другим проделок, в том числе убийство малолетнего ребенка. На старости лет он освобождается от мучительных мыслей, рассказав свою жизнь незнакомому журналисту, тем самым он освобождается, очищается от своих грехов. В романе А. Адарова Эрел Яприн, главный герой произведения, в годы репрессии потерял лучшие годы жизни. На старости он сознательно подводит итоги своей жизни, чтобы легче уйти в мир иной.
В рассказе Д. Маскиной «Последняя поездка», к примеру, бабушка Энебей с внуком отправляется в родное село, чтобы повидаться с Кожутом Тенгерековым, считавшим ее утонувшей, отомстить своему извергу, сказать ему последние слова [5].
Первоначально этот рассказ Д. Маскиной нами был раскритикован в местной прессе за создание автором противоречивого характера героя. Не верилось, что добродушная во всем бабушка Энебей так злопамятна, мстительна и языкаста. При этом я задавалась лишь одним вопросом: какая необходимость была в том, чтобы встретиться ей со своим злодеем? И лишь позднее я поняла этнофилософский смысл данного рассказа.
Бабушка Энебей из рассказа «Последняя поездка» на закате своей жизни собралась в родное село, чтобы свести счеты с бывшим председателем колхоза Кожутом Тенгерековым за то, что тот умертвил ее мужа. Энебей даже вслух высказывает свои мысли: «Есть человек по имени Тенгереков Кожут, которому я должна отомстить за свои обиды. Высказать хотела ему за все… Но все равно я до него доберусь, не умру, пока не отомщу ему. Сколько унижал, господствовал, пес собачий! Плюну в твои, пес, бесстыжие глаза! Все равно не дам тебе спокойно умереть, отомщу. Ждала, когда ты, пес собачий, жизнь свою блаженную проживешь. Месть у меня живет, месть…»
Энебей уже прожила свои годы, пришла пора умирать.
Приближаясь к двери избушки Кожута Тен- герекова, Энебей по дороге подобрала длинную палку, хотела услышать от него слова покаяния. Ее устами звучало: «Собака, погляжу я на тебя на старости лет, что ты мне скажешь». Вместо этого перед ней сидел одинокий, беспомощный слепой старик. Автор описывает: «Рывком открыла она дверь приземистой избушки и вошла в дом. Возле закопченной печи дремал старый человек в грязной одежде. Услышав, что в дом кто-то вошел, он пошарил вокруг себя руками, но не смог найти спички, которые лежали в стороне. Человек был слепой». При виде неожиданных гостей Кожут даже обрадовался, что кто-то сходит за водой, кто-то ему поставит чайник на огонь и т.д. За водой сходил внук Эркеш.
Ни слова не проронив, даже не соизволив назваться, кто пришел к нему, Энебей разожгла костер в печке Кожута, собственными руками, молча, подала старику чашку чая и ушла так же незаметно, как пришла. Как описывает Д. Маскина, «мысли Энебей о мести смешались. Пришла она обругать, проклясть, оплевать его, а теперь, стараясь быть неузнанной, тихо опустилась на ящик возле дверей». После этой поездки, очистившись от своих дурных мыслей, Энебей спокойно умерла.
Примерно также написан рассказ «Пущенная стрела» хакасской писательницы Валентины Шулбаевой [6]. Герой рассказа Муколча Бастаев тоже наказан, болен неизлечимой болезнью: душа болит от собственных злодеяний, натворивших в послевоенные голодные годы. Все-таки верх берет совесть человека.
У алтайцев есть притча о том, как Всевышний распределял годы живому существу на Земле. Первоначально он человеку определил всего 40 лет жизни. Однако человек не согласился с этим, возмутился малым сроком жизни. Ему показалось это слишком мало. Лошади Бог дал тоже 40 лет. Но она отказалась, ей достаточно было 20-ти годов жизни, так как ее жизнь нелегкая, приходится таскать много тяжести. Собаке Бог дал всего 20 лет. Она тоже отказалась, поскольку зимой холодно, постоянно бегать и суетиться, добывать еду ей сложно. Белке Бог тоже дал 20 лет, но она отказалась. Все эти «отказные» года забрал для себя человек, хотел прожить до ста лет. Что удивительно, примерно такая притча лежит в основе рассказа «Молодость и старость» (1936) И. Бунина. Правда, там, кроме человека, фигурируют осел, собака и обезьяна. Сроки земной жизни сокращены до 75 лет: человеку – 30, ослу – 15, собаке – 15, обезьяне – 15 лет.
В последние годы пенсионеры живут до 80-90 лет. Хорошо, если они оказываются в здравом уме, ясной памяти. Другие заболевают неизлечимой болезнью века – деменцией (слабоумием). Для таких больных в загранице существуют санатории, в которых работает медперсонал из расчета две сестры по уходу за таким больным [7]. К сожалению, в России этот возраст не учитывается, хотя по последнему подсчету деменцией страдают около 20 млн стариков. По алтайскому мировидению, старики, с одной стороны, проживают годы рано ушедших из жизни родных и близких, с другой, становятся «коокымаем»-пожирателем своих близких. Однако это противоречиво по отношению к живущим.
В заключение зададимся вопросом: есть ли у нас долгожители? Не только в Хайнанье (Китай) люди доживают до 120 лет, но и на Алтае были долгожители. Однако нынче они встречаются редко. В чем секрет их долголетия? Приведем случай из жизни. Один старик на свое удивление прожил 105 лет. Оказалось, что он когда-то нашел кутук суу (беловодье) и выпил, не согласовав с ним свой срок жизни. Вот и он превратился на старости в хрупкое яичко. Его хоронили в колыбели как яичко. В народе говорится, 60 лет – тайак (костыль), 70 лет – ]едек (пришло время сопровождать за ручку), 80 лет – сокы (ступа), 90 – тонош (пень), 100 – (ымыртка (яйцо).
А в древности, как известно, алтайца хоронили в кедровом срубе, указанном ему при рождении. Возможно, это был символ долголетия человека, так как кедр плодоносит 300 лет. Кроме того, на Алтае есть целебные источники, на которых люди вылечивают свои болезни. Б1аверное, в них и смысл долголетия алтайского человека.
Соблюдение принципа – жить в согласии с природой, брать от природы только то, что необходимо, лечиться натуральными природными компонентами с соблюдением обычаев и обрядов алтайца – живо до сих пор, в том числе благословение Алтая с его солнцем и луной, почитание родословной горы, окропление молоком огня в собственном очаге, окуривание аила можжевельником (арчином), угощение верхнего и нижнего мира через дымоход, пить воду аржана (целебного источника) и т.д. Натуральные молочные продукты алтайцев тоже были лечебными. К примеру, научно доказано антогонические, пробиотические свойства чегеня (кисломолочного продукта). Этот напиток полезен при желудочно-кишечных заболеваниях, подавляет рост патогенных микроорганизмов. Его можно рекомендовать не только здоровым, но и больным при закрытой и открытой формах туберкулеза [8]. А сырчик (курут), как известно, содержит кальций для костей, зубов, сыворотка молока полезна для мытья головы и т.д.
В кедровом ядрышке сосредоточены все компоненты здорового образа жизни. Основной секрет долголетия: жить в согласии с природой, соблюдать обычаи и традиции предков, посещать целебные источники (аржаны), принимать лечебные травы и т.д. Так жили наши предки-долгожители, настало время возродить их в XXI в. Для здорового образа жизни достаточны всего три условия: светлые мысли в голове, вечное движение и тренировка мозга.
Таким образом, жизненный цикл алтайцев необычен. Возраст человека делится на полсотни (белек), укаалу (время мудрствования), бичелен (запись нижнего мира) и т.д. Эти слова сегодня обнаружены в алтайских фамилиях: Белековы, Ухановы, Пичеленовы и т.д. Именно перешагнув важные рубежи жизни, алтаец начинает свои дела. Исходя из вышесказанного, юбилеи, наверное, удобнее отмечать не в 60 лет, а на 65 и 75 году жизни человека.
Так завершается жизненный путь человека с рождения до его смерти. Во всем этом смысл этнофилософии алтайского народа.
ЛИТЕРАТУРА
1. Шатинова Н.И. Семья у алтайцев. – ГорноАлтайск: Алтайское кн. изд-во. 1981. – 184 с.
2. Чочкина М. П. Алтайский детский фольклор. – Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2003. – 156 с.
3. Укачина К. Е. Алтайские народные загадки. – Горно-Алтайск: Горно-Алтайкое отд-ние Алтайского кн. изд-ва, 1984. – 104 с.
4. Шатинов 111. П. Рукописный фонд в семейном архиве писателя.
5. Маскина Д.Я. В горной тишине. – ГорноАлтайск: Юч-Сюмер-Белуха, 2005. – С. 32-44.
6. Шулбаева В. Г. Чуртас – ол хыныс (Жизнь – это любовь). – Абакан: Хакасское кн. изд-во, 2006. – С. 195-204.
7. Раков С. Что-то с памятью моей стало (болезнь Альцгеймера становится большой социальной проблемой) // Литературная газета. – 2019. – 27 марта – 2 апреля.
8. Букачакова Л.Ч. Чегень как бренд // Звезда Алтая. – 2017. – 17 июня. – С. 4.
Размышления о проблемах образования и науки
РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПРОБЛЕМАХ ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
REFLECTION ON THE PROBLEMS OF EDUCATION AND SCIENCE
Н. М. Киндикова
N.M. Kindikova
В статье речь идет об актуальных проблемах образования и науки в регионе, о подготовке остепененных специалистов для дошкольников и школьников. В Республике Алтай заметна миграция учащихся в городские школы. Вопрос стоит об обучении обрусевших алтайских детей родному языку по методике преподавания иностранного языка.
The article deals with the actual problems of education and science in the region, the training of graduate specialists for preschoolers and schoolchildren. In the Altai Republic is noticeable migration of students in urban schools. Altai children bacame more russian. The question is to teach Altai children their native language in the methods of teaching a foreign language.
О преобразованиях в образовании и науке нами писалось неоднократно [1; 2; 3; 4]. Но каждый раз удивляют новшества, спускаемые сверху. В последние годы высшее образование постепенно переходит на дистанционное обучение. По интернету запросто можно получить диплом соответствующего образца при виртуальном обучении. В вузах России практикуется онлайн- режим, нет необходимости в перспективе содержать преподавателей. Ежегодное сокращение остепененных специалистов, независимо от их возраста, приводит к тому, что доктора и кандидаты наук остаются невостребованными. Между тем остро стоит вопрос о подготовке научных работников для системы образования и науки.
В Горно-Алтайске с 1993 г. функционирует университет. В других регионах наряду с университетом существуют и педагогические институты, в которых продолжают свое обучение студенты педагогического колледжа. В университетах заметно сокращены часы на дисциплину «Методика преподавания общеобразовательных дисциплин». Эту миссию в Республике Алтай выполняет Институт повышения квалификации и переподготовки профессиональных работников образования, занимаясь повышением квалификации преподавателей и переподготовкой учителей школ республики. При этом данный институт, по нашему наблюдению, редко приглашает для чтения лекций докторов педагогических наук, кандидатов педагогических наук, авторов школьных учебников на встречу с учителями, поскольку они нуждаются в теоретическом знании. Знакомство с новейшими находками ученых представляет наибольший интерес, нежели освоение практических знаний в городских школах. Уровень переподготовки учителей общеобразовательных школ должен быть выше в теоретическом и научно-педагогическом отношении. Неслучайно в республике остро стоит вопрос о подготовке остепененных специалистов – кандидатов педагогических наук для дошкольников, начального и среднего звена и т. д.; о привлечении новых авторов для написания школьных учебников, учебно-методических пособий. После десятилетнего отсутствия сектора литературы в НИИ алтаистики им. С. С. Суразакова начала функционировать группа литературоведов из трех человек, которые занимаются академической наукой. В дальнейшем необходимо подготовить докторов наук по истории, языку, фольклористике, литературоведению.
Как известно, в университетах учатся бакалавры, магистры, аспиранты. Сегодня аспиранты обучаются на платной основе – 30 тыс. рублей в год. Кому интересно платить такие суммы, если их зарплата не превышает 10 тыс. рублей? По окончании заочного и очного обучения, который длится три-четыре года, на основе научного доклада аспирант получает документ, удостоверяющий окончание аспирантуры. А защита кандидатской диссертации является его личным делом. В перспективе образовательные структуры сами должны быть заинтересованы в обучении остепененных специалистов в аспирантуре. Магистранты пока обучаются бесплатно, но в скором времени и это перейдет на платную основу по образцу зарубежных стран. Все эти новшества нового времени, введенные сверху. Так, образование и наука незаметно переходят на платное обучение.
На днях министерство просвещения «обрадовало» еще одной новостью: бакалаврам, обучающимся в университетах, разрешить трудовую деятельность в дошкольных и образовательных структурах. А когда они обретут теоретические знания – неизвестно. Отрадно, что школьные учебники по алтайскому языку и литературе с 1 по 9 классы вошли в федеральный перечень. Наряду с бумажными носителями действуют электронные учебники. Однако гонорар автору остается на прежнем уровне. На создание одного школьного учебника потребуется один или половина года. Гонорар начисляют примерно 30 тыс. рублей. Если учесть то обстоятельство, что один учебник создают ученый, методист, учитель- практик, то каждый получит по 10 тыс. рублей. Пора пересмотреть оплату интеллектуального труда авторам за создание школьных учебников.
Что касается ученых, то в последние 10 лет они вынуждены платить за публикацию собственных статей за рубежом и в России, не говоря о том, что монографии издаются мизерным тиражом, а сборники статей – лишь в электронном виде. Учебные пособия публикуются согласно количеству обучающихся: одно пособие рассчитано на два студента, точнее, издается не более 25 экземпляров. Об участии ученого в научно-практических конференциях не стоит говорить, поскольку они остаются «невыездными» из-за отсутствия командировочных. В таких условиях невозможен обмен идеями, общение с коллегами из других стран, регионов. Это выгодно только тем ученым, кто выигрывает грант. Однако в последнее время редко кто участвует в написании российских и зарубежных грантов, отчеты за которых занимают больше времени, чем творческая деятельность ученых.
В Республике Алтай функционирует 181 общеобразовательная школа, из них в 126 школах преподают алтайский язык и литературу, в 8 казахских школах – казахский язык и литературу, когда в 90-е гг. их число было около 200. Одно дело – сокращение количества обучающихся, другое – в поисках заработка лучшие учителя школ, родители с детьми уезжают на Север. Как остановить этот процесс? В первую очередь, наверное, предоставить жилье молодым, увеличить зарплату учителям.
На днях огласили хорошую новость: учитель получит один миллион, если согласится работать в селе. Но кто пойдет в школу сегодня? В сельских школах необходимо создать такие же условия, как в городских. Отсутствие директо- ров-лидеров школ заметно во многих районах республики, не говоря об образцовых предметниках, которые сплачивали бы вокруг себя лучших учеников. Одному женскому коллективу школ непосильно воспитание и образование подрастающего поколения – потребность в «усатых нянях», воспитателях, учителях остается в силе.
Сегодня сельские дети Республики Алтай в поисках лучшего знания оказались в городских школах, а сельские школы поредели, выживают, обучая учащихся двух классов в одном классе. В ближайшее время необходимо остановить миграцию школьников, не говоря о детях дошкольного возраста. Этот вопрос особенно остро стоит в национальных регионах, поскольку дети малочисленных этносов заметно теряют родной язык. Построили детские сады, а об их своевременном обеспечении содержания в свое время не позаботились – алтайские дети уже обрусели, дошкольники не владеют материнским языком. Одно дело – их родители не владеют родным языком, другое – дома они со своими детьми разговаривают на русском языке. Привлекли к воспитанию бабушек, но бесполезно. Упустили время. Остается обучать алтайских детей родному языку по методике преподавания иностранного языка.
Удивило и такое нововведение, как учащиеся с пятого класса начнут изучать два иностранных языка – кроме английского и немецкий язык. Если школы республики выберут немецкий или китайский язык, то алтайский язык вовсе останется невостребованным! Российский канал выделил на родной язык вещания 20 минут времени в 9 часов утра. Как жители республики услышат эти новости на алтайском языке, если в это время они находятся на работе, а их дети на занятиях? Переводы мультиков с русского на алтайский язык не совсем удачны. Необходима игра актеров национального театра с экрана. Республиканская газета выходит всего 2 раза в неделю, нет ни одного литературного журнала. Разве что альманах «Эл-Алтай», публикующий произведения новичков, и то он издается 1 раз в год.
В 90-е гг. XX в. в регионе действовал филиал московского НИИ национальных школ, в функции которого входило не только подготовка учебно-методического пособия для дошкольников и школьников общеобразовательных национальных школ, но и исследование становления и развития этнической личности со дня рождения до окончания школы. Сегодня отсутствует эта структура. Эту функцию выполняют сотрудники ИПК и ППРО РА. Этого недостаточно, необходимо увеличить штаты кафедры алтайского языка и литературы по созданию школьных и дошкольных методических пособий. По непонятным причинам ректор этой структуры не утверждается более 5 лет, когда в республике имеются невостребованные доктора и кандидаты педагогических наук.
Сегодня в Республике Алтай нет ни одной национальной школы. Республиканская гимназия потеряла эту функцию во время перехода на гимназию, а городская общеобразовательная школа № 7 «обещаниями» строится уже 28-й год. Выделенное место для строительства этой школы, – самый густонаселенный район города. Если и построят здание этой школы, то там окажутся дети этого района. Алтайские дети окажутся в инонациональной среде. А для общения и обучения необходимо учитывать среду обучения. Министерство образования и науки Республики Алтай должно обратить внимание на этот факт. В юбилейный год необходимо восстановить гимназию как национальную, а в школе №7 вести углубленное изучение родного языка, начиная с древнетюркского. Фольклор алтайцев пора изучать самостоятельным предметом в вузе и алтайских школах, поскольку мы потеряли богатырский дух народа. Даже перестали интересоваться классиками алтайской литературы. Вопросы преподавания истории и культуры в школах и вузе остаются в силе.
Сегодня нет перспективы обучения для школьника, поэтому родители пишут заявление о выборе языка обучения, хотя по закону они обязаны изучать родной язык. Родители не могут предсказать судьбу своего ребенка в 1 классе. Отказались от изучения родного языка, а в старших классах ребенок спросит родителей, почему ему его недодали, а будучи студентом, оказавшись среди других этносов, он спросит у родителей, почему он не знает родного языка, почему не рассказали ему об истории и культуре родного народа? А все это началось с выбора сдачи основных дисциплин для ЕГЭ. «Родной язык и литература не входят в обязательный предмет. Так зачем же «перенагружать голову» своего ребенка», – думают родители. В скором времени дети перестанут писать, сочинять цельный текст, так как достаточно расставить галочки в вопросах.
В школах трудятся пока учителя пенсионного возраста, на их замену вряд ли пойдут выпускники университетов. Сегодня в школах республики не хватает учителей математики, английского языка, истории, в скором будущем заметно будет отсутствие учителя русского языка и литературы. А в связи с переходом общеобразовательных школ на одну смену учителя-математики завалены часами. С прошлого года не оплачивают учителям за вторую смену, за руководство оплачивают всего одну тысячу рублей. Заведующие отделами районо республики должны обратить на это особое внимание. Недавно я побывала в отдаленном районе республики, где функционирует 12 общеобразовательных школ, в одной из них обучается около 300 детей, а в детском садике воспитывается 65 дошкольников. Школа образцовая, коллектив трудится на высоком педагогическом уровне. Однако безработица жителей села удручает. Такова ситуация во многих селах республики. Необходимо разработать государственную программу «Развитие алтайского языка» и в рамках этой программы обратить внимание на подготовку и переподготовку национальных кадров для образования и науки, разработать методику обучения алтайских детей, не владеющих родным языком, по образцу методики обучения иностранного языка, вернуть статус национального республиканской гимназии. Помимо всего прочего, необходимо открытие республиканского литературного музея в столице и аллеи алтайских писателей, а также продолжить издание многотомника классика алтайской литературы Л. В. Кокышева.
Таким образом, в системе образования и науки достаточно нерешенных вопросов. Если сегодня не обратим внимания на эти проблемы, завтра будет еще сложнее.
ЛИТЕРАТУРА
1. Киндикова IT. М. Преобразования в науке и образовании: принимать или повременить? // Языки литературы народов Горного Алтая. – ГорноАлтайск: РИО ГАГУ, 2011. – С. 53-56.
2. Киндикова Н. М. Изучение родного языка и литературы в регионе // Материалы VIII Международной научно-практической конференции. – София: «ООД ГРАД-ГГ», 2012. – С. 24-28.
3. О состоянии изучения родного языка и литературы в регионе // Современные проблемы башкирской и тюркской филологии и филологического образования. – Уфа: Изд-во «Гилем» АН РБ, 2012. – С. 202205.
4. Киндикова Н.М. Проблемы изучения родного языка и литературы в регионе // Этнопедагогика как фактор сохранения этнокультурных ценностей в современном социуме. – Чебоксары: Плакат, 2017. – С. 126-129.
Переводческая деятельность Ш.П. Шатинова
ПЕРЕВОДЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Ш.П. ШАТИНОВА
TRANSLATION ACTIVITY OF SH.P. SHATINOVA
А. В. Каланова
A. V. Kalanova
Данная работа представляет переводческую деятельность алтайского писателя Ш. Шатинова. Мы рассмотрим переводческую деятельность писателя и обратимся к работам профессионалов, кто ранее писал о деятельности писателя, так как его переводы изучаются в школах и университетах. Поэтому существует потребность в переводах его работ на русский язык. Посредством русского языка представлен большой мир с тысячелистным древом русской культуры. Огромно влияние русского языка для так называемых малых народов.
This paper presents translation activity of the Altai writer Sh. Shatinov. We will consider the translation activity of the writer and turn to the works of professionals who have previously written about the activities of the writer, as his translations are studied in schools and in universities, so there is a need for his works to be worthy translated into Russian. It is through the Russian language, we are introduced to the big world, with its millennium tree of culture. The great importance of the Russian language for all members of the so-called small nations.
О переводах художественной литературы написано ряд исследований, в том числе книги Г. Гачечиладзе [1], В. Рагойша |2|. А. Лиловой [3] и др. Они попытались сгруппировать литературы, которые являются родственными, и на примере наблюдений теоретически осмыслить проблемы художественного перевода. К примеру, Г. Гачечиладзе заострил внимание на взаимосвязях кавказских литератур посредством перевода. В. Рагойша акцентировал свое исследование на проблеме перевода славянских литератур. В книге А. Лиловой «Введение в общую теорию перевода» речь идет об отличии систематического изложения теоретических основ переводоведения. Стоит отметить, что она выделяет два понятия относительно перевода: художественный и лингвистический. Во втором случае рассмотрено творчество писателя на языковом уровне.
Вернемся к алтайской литературе, где перевод художественной литературы осуществлялся с середины XIX столетия, и, безусловно, он связан с именем М. В. Чевалкова. В данной статье речь пойдет о судьбе и литературном наследии малоизученного поэта и переводчика Шатры Пепише- вича Шатинова (1938-2009), народного писателя Республики Алтай, лауреата Государственной премии Республики Алтай имени Г. И. Чорос- Гуркина. В начале творческого пути о нем писали такие исследователи, как В. И. Чичинов, С.М. Каташев, Г. В. Кондаков. Необычно сложилась его судьба, неповторимы его творческие искания, но его переводческая деятельность до сих пор остается малоизученной темой в национальном литературоведении.
На сегодняшний момент вопрос о переводе в литературоведении поставлен, и проблема существует. Рассмотрим переводческую деятельность талантливого писателя Ш.П. Шатинова. Имеется ряд сборников по проблемам художественного перевода произведений Шатры Шатинова, в том числе работы Н.М. Киндиковой [4], А. Б. Тадырова |5|. Особый интерес представляет статья «Ш. Шатинов – кочуреечи» («Ш. Шати- нов – переводчик») Л. Торбогошевой [6], которая застала автора в живых и расспросила его о переводах и переводческой деятельности.
Цель нашей работы – рассмотреть переводческую деятельность писателя и обратиться к трудам профессионалов, которые писали ранее о деятельности писателя Ш. Шатинова. Его переводы изучают и в школах, и в вузе, поэтому есть необходимость, чтобы его произведения достойно переводились на русский язык. Именно через русский язык мы знакомимся с большим миром, с его тысячелистным древом культуры. Велико значение русского языка для всех представителей так называемых малых народов.
Говоря о художественном переводе, писатель Б. Я. Бедюров писал о традициях национальной культуры, связанных с культурно-историческим развитием народа, его историческим опытом, судьбой, развитием языка. Национальные традиции устойчивы, они создаются надолго. Но неменяющихся, раз и навсегда созданных традиций не бывает. Национальные традиции меняются под влиянием самой жизни. Уже на самых ранних стадиях играет свою роль взаимодействие с культурой, поэзией другого народа. У творцов – будь то безымянные поэты или представители письменной литературы – возникает естественная потребность узнать и перенять то лучшее, что есть у другого народа. Этим целям и служит художественный перевод, являющийся не просто средством преодоления языкового барьера, а необходимым способом приобщения одного народа к культурной жизни другого [7].
Шатра Шатинов в свое время много занимался переводами стихов тувинских, якутских поэтов. Заметным явлением в культурной жизни области стало издание трагедии «В ночь лунного затмения» («Ай карыккан тунде») башкирского писателя Мустая Карима на алтайском языке [8]. Говоря о Ш. Шатинове как о переводчике, стоит начать с вышеназванной трагедии, хотя об этом имеется исследование Н.М. Киндиковой [9]. Отметим, что произведение им переведено на высоком уровне: он как писатель-переводчик четко передал его основную мысль читателям. Где считал нужным, переводчик менял местами предложения, где-то заметна замена слов. Несмотря на это, значения фраз героев нисколько не искажаются. Попытаемся проследить это на примере отдельных строф:
Его за смертью только посылать.
Покуда эта мямля скажет слово.
Успеет беркут высидеть птенца.
С перевода Я. Козловского Ш. Шатинов переводит:
Ол танманын оозы ачылганча,
Онон бир-эки сос чыкканча.
Ончо улус уйуктап калар.
Андый немени jaHbic олумге ийиштин.
Как мы видим, смысл остался одинаковым. Нельзя не заметить явное сходство истории и культуры двух народов: башкир и алтайцев.
Любовь героев А крюйт и Зубаржат читателю передается, конечно же, через сказанные ими друг другу теплые слова. У влюбленных – своя стихия, звук сердец слышится им четче и по-особенному. Акщгит:
К моей груди ты ухо приложи.
Внимательно послушай и скажи,
В силки попала птица или это!
Покой забыло сердце –
Т ыныда-тыкыда j апшырзан,
Тындазан. je, айтсан.
Бу ай канату куш шунузы ба?
Айса, амыры joK (урек шуулты ба?
Эту мысль можно было интерпретировать и перевести по-другому, но Ш. Шатинов воспринимает и передает так, как было в тексте. К концу писатель плавно переходит и меняет слова, чтобы было идеальное созвучие, не теряя при этом художественной мысли.В переводе трагедии присутствуют моменты, где можно не согласиться с писателем-переводчиком. Но это лишь наше мнение: каждый воспринимает произведение по-своему. Но стоит отметить точную передачу главной идеи и темы произведения Мустая Карима.
Переведенные Ш. Шатиновым произведения поставлены на театральной сцене: одноактные пьесы А. Чехова, «Власть тьмы» Л. Толстого, «Отелло» и «Гамлет» У. Шекспира, «Пигмалион» Б. Шоу, «Трактирщица» К. Гольдони и др. Эти рукописи-переводы драматических произведений необходимо издать на алтайском языке, так как они сыграны на сцене национального театра Республики Алтай. Помимо сказанного, Ш. Шатинов является автором переводов на алтайский язык произведений классиков русской и мировой литературы А. Пушкина, М. Лермонтова, Н. Гоголя, Ф. Достоевского, Н. Островского. Т. Шевченко, А. Чехова, С. Есенина, Эдуардо Филиппо, а также латышских писателей 3. Иманта, У. Берзиныпа, О. Вациетиса, тувинских поэтов А. Даржая, Т. Кызыл-оола, О. Сувак- пита, С. Сарыг-оола, С. Сюрюн-оола и др. [10].
Трудно разграничить содержание термина «перевод». В одном случае, в основе понятия перевод лежит процесс действия, в другом – его результат, точнее, текст его перевода. Чтобы переводить Ш. Шатинова, нужно отчасти усвоить его темперамент, заразиться его поэтической одаренностью, его гениальной способностью стихосложения. Ведь на сегодняшний день не каждый писатель сможет столь глубоко и точно переводить произведения, как это делал в свое время Ш. Шатинов – четко, содержательно и емко. Каждая строка его творений-переводов, сказанные фразы содержат уже некую метафору и многозначность. Хороший переводчик заслуживает почета и уважения именно тем, что он ремесленник, художник переведенных им произведений, через которые мы попадаем в этот мир и стараемся уловить его заветные думы.
Поэт Шатра Шатинов наиболее труден для перевода на русский язык. Это поэт с ярким, как мы уже выше отмечали, метафоричным слогом. Звучит он сугубо в стихии алтайского языка, поэтому вся звукозапись его стиха в переводах исчезает. Начинающему переводчику, который возьмется за его произведения, стоит достойно и полно изучить культуру алтайцев: поэт знает цену большой и малой Родины, почитает женщину-мать и мудрость стариков, а также талантливо использует в своем переводном творчестве содсржатсл ьну ю многофункциональность национальных символов-слов. Понятно, что в лингвистическом ракурсе и поэт, и переводчик по-своему репрезентируют свой этномир. И это оригинально.
Велика и достойна цель Шатры Шатинова – это устремленность в будущее, желание быть услышанными потомками. Ведь неслучайно в его произведениях прослеживается путь взросления лирического героя от беззаботного мальчика до зрелого человека, разностороннего и эрудированного. И самое главное здесь – взаимосвязь героя со своей родной землей, народом. Неповторимы пейзажи мест, где он жил – это предмет его размышлений. Именно такие нюансы должен видеть переводчик и представлять образ малой Родины самыми выразительными средствами. Именно это отмечает А. Б. Тадырова в своей статье «Образ военного детства в лирике поэтов старшего поколения» [11].
«Сколько языков ты знаешь – столько раз ты человек», – говорил А.П. Чехов. Трудно усомниться в верности этого афоризма. А кто владеет информацией, тот владеет всем. И каждый из нас не раз слышал эту фразу. Ведь она становится актуальной в современном мире. А тот, кто владеет иностранными языками, конечно же, владеет большей информацией. Перевод с одного языка на другой дает возможность не только почерпнуть новое, расширить кругозор, но и учит уважать культуру других народов, не говоря уже и о средствах обогащения языка при переводе произведений. Человек сам по себе уже уникален, каждый может обладать переводческим талантом, пробовать и открывать новое в данном направлении. А нам остается ждать ценных в своем роде и уникальных работ.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гачичеладзе Г. Р. Введение в теорию художественного перевода. – Тбилиси: Изд-во Тбилис. ун-та, 1970. – 284 с.
2. Рагойша В.П. Проблемы перевода с близкородственных языков: бс лору сско-русс ко -у к ра и нс к и й поэтический взаимоперевод. – Минск: Изд-во БГУ, 1980. – 183 с.
3. Лилова А. Введение в общую теорию перевода. – М.: Высшая школа, 1985. – 256 с.
4. Художественный перевод [Электронный ресурс]: учебное пособие для магистров по специальности «Языки народов России» / сост. Н.М. Киндикова. – Горно-Алтайск: ГАГУ, 2013. – 79 с.
5. Тадырова А. Б. Поэзия Ш. П. Шатинова: образная система и жанровое своеобразие: автореф. дис. … канд. филол. наук. – Казань, 2012. – 28 с.
6. Торбогошева Л. ИХ Шатинов кочуреечи // Тюркоязычные литературы Сибири: проблемы художественного перевода. – Горно-Алтайск, 2004. – С. 56-60.
7. Бедюров Б. Я. Заметки о проблемах художественного перевода в алтайской литературе. – Режим доступа: e-lib.gasu.ru (дата обращения: 10.07.2019).
8. Карим М Ай карыккан тунде = В ночь лунного затмения: трагедия на алт. яз. / пер. Ш. Шатинова. – Горно-Алтайск: Горно-Алтайское отд-ние Алтайского кн. изд-ва. 1978. – 132 с.
9. Киндикова Н.М. Алтайская литература в контексте тюркоязычных литератур Сибири. – ГорноАлтайск: кн. изд-во «Юч-Сюмер-Белуха», 2001. – 204 с.
10. Тадырова А. Б. Поэзия Ш. П. Шатинова: образная система и жанровое своеобразие: автореф. дис. канд. филол. наук. – Казань, 2012. – 28 с.
11. Тадырова А. Б. Образ военного детства в лирике поэтов старшего поколения (Ш.П. Шатинов, А. А. Даржай, М.Р Байнов) // Межкультурная коммуникация как фактор консолидации современного российского общества: проблемы и пути развития: материалы Международной наушнопрактической конференции (12-13 апреля 2011 г.). – Уфа, 2011. – С. 219-226.
Предводитель Тыгын в Нюрбинской локальной традиции якутов (по материалам исторических преданий и легенд)
ПРЕДВОДИТЕЛЬ ТЫГЫН В НЮРБИНСКОЙ ЛОКАЛЬНОЙ ТРАДИЦИИ ЯКУТОВ
(по материалам исторических преданий и легенд)
LEGENDS ABOUT TYGYN IN THE NYURBA LOCAL YAKUT TRADITION
Л.С. Ефимова, В.Б. Борисов
L. S. Efimova, V. B. Borisov
В статье анализируются сюжеты преданий о переселении якутского рода Джархан в начале XVII в. со средней Лены на юго-запад Якутии и роль главы якутских племен Тыгына Джархана. По джарханским преданиям действия Тыгына стали причиной переселения их предков в Вилюйский край (территории Сун- тарских и Нюрбинских улусов). В данной статье исследованы предания нюрбинских и сунтарских якутов, зафиксированные в фундаментальных изданиях известных якутских исследователей Гаврила Васильевича Ксенофонтова «Эллэйада» и Георгия Устиновича Эргиса «Исторические предания и рассказы якутов», в частности, проанализированы предания о заселении якутами рода Джархан территорий Нюрбинского и Сунтарского улусов.
The article analyzes the plots of legends about the relocation of the Yakut kin of Jarkhan in the beginning of the seventeenth century from the middle Lena basin to the South-West of Yakutia and the role of the head of the Yakut tribes Tygyn Darkhan. According to Jarkhan legend actions of Tygyn caused the relocation of their ancestors to the Vilyuy region (the territory of the Suntar and Nyurba uluses (districts)). This article investigates the tradition of Nyurba and Suntar Yakuts recorded in the fundamental publications of famous Yakut researcher Gavril V. Ksenofontov “Ellyeada” and “Historical legends and stories of the Yakuts” after Professor George Erghis. The object of study is the legends about the settlement of Yakut kin of Jarkhan in the territories of Nyurba and Suntar uluses (districts).
Предания о Тыгыне были зафиксированы ранними исследователями якутов еще в XVIII в. Филипп Страленберг, офицер шведской армии, попавший в плен после Полтавского сражения и сосланный в ссылку в Сибирь, был знаком с преданиями о Эллэе и Тыгыне. Подробные материалы об исторических преданиях оставили участники Второй Камчатской экспедиции Г. Миллер, И. Фишер и Я. Линденау. Исторические предания якутов привлекли внимание русских исследователей после путешествия академика А.Ф. Миддендорфа на северо-восток Сибири и выхода книги О.Н. Бётлинка «О языке якутов». Большой вклад в деле собирания, систематизации и исследования якутских преданий внесли политические ссыльные: И.А. Худяков, В.Л. Серо- шевский, В. М. Трощанский, В М. Ионов, Э. К. Пекарский. Предания о Ньырбакаан (нъурма в переводе с эвенского – ‘стрела’). В основном, предания отражены в работах Г. В. Ксенофон- това и ГУ. Эргиса. В 1920-е гг. Г.В. Ксенофонтов совершил экспедиционные поездки по центральным, вилюйским и северо-западным улусам Якутии. Собранные им материалы легли в основу его книг «Легенды и рассказы о шаманах у якутов, бурят и тунгусов» (1928), «Урааихай саха- лар» (1937) и «Эллэйада», которая была издана после его смерти.
В данной статье проанализированы предания, вошедшие в «Эллэйаду» Гаврила Васильевича Ксенофонтова и «Исторические предания и рассказы якутов» Георгия Устиновича Эргиса, которые были зафиксированы в 20-х и 40-х гг. прошлого века в Нюрбинском и Сунтарском районах Якутской АССР. Заселение якутами югозападных территорий (Нюрбинский и Сунтар- ский улусы) отражены в преданиях джарханских и бордонских якутов. В преданиях джарханских якутов констатировано, что действия главы якутских племен Тыгына стали причиной переселения их предков во главе с Нюрбакаан (также ее иногда в преданиях зовут Джархан или Джар- даах) со средней Лены на юго-запад Якутии, ныне это территории современных Сунтарского и Нюрбинского улусов (районов).
Героями преданий являются якуты эпохи Тыгына (первая половина XVII в.). По официальной истории, юго-западная Якутия была заселена в указанный период. Здесь обычно ссылаются на отписки Антона Добрынского, который во главе отряда Мангазейских казаков в 1630 г. с реки Нижняя Тунгуска перешел на реку Чону. Оттуда он добрался на Вилюй и по ней – до устья Лены. Он зафиксировал якутов только у устья Вилюя, то есть с территории современного Вилюйского улуса. А на юго-западе от этого места, там, где сейчас располагаются территории Сунтарского, Нюрбинского и Верхневилюйского улусов, А. Добрынский зафиксировал только эвенков [1, с. 12]. В данное время отделом археологии и этнографии Института гуманитарных исследований Республики Саха (Якутия) под руководством доктора исторических наук Р.И. Бравиной и непосредственно экспедицией под началом Дениса Петрова ведутся активные поиски археологических памятников XIII— XVI вв. на территории Нюрбинского и Сунтарского улусов. Поэтому в данное время явных сведений о периоде заселения якутами югозапада Якутии до XVII в., кроме фольклорных данных, а именно исторических преданий, к сожалению, нет. Этот факт дает возможность считать ценными исторические предания, отражающие сведения о заселении юго-запада Якутии. Отметим, что в данных преданиях не упоминаются герои до эпохи Тыгынава (XVII в.). Герои рассмотренных нами всех преданий – люди, приближенные к Тыгыну. Например, главная героиня данных преданий Нюрбакан является незаконной женой его отца Мунняна Дархана.
Предводитель якутских племен Тыгын Дар- хан, по преданиям, жил в долине Туймаада, там где сейчас расположен город Якутск. У него было много сыновей и дочерей. Наиболее известными были старший сын Бедьеке Бе^е (Бозек Беге – букв, “военачальник Бозек’), воинственный Чаллаайы (Челай – “болтливый’, ‘хвастливый’), Таас Уллунах (“Каменная Пятка), УЬун Ойуун (“Длинный Шаман’), красавица дочь ТыаБааны Удаг,ан (“Шумливая Удаганка’). Кроме большой семьи у Дархана была многочисленная челядь, несметное количество рогатого и конного скота, войско из прославленных воинов. Тыгын был зафиксирован в челобитной атамана Галкина в 1631 г., когда была предпринята первая попытка присоединения якутских племен к Московскому государству. Атаман писал: «Да тех же, государь, якольских людей князец Тынина да князец Бойдон живут на реке Лене и с нами, холопями твоими, дрались по вся дни и твоего государева ясаку нам не дали, и нас, государь, холопей твоих, не хотели из своей земли выпустить. А нас, государь – было немного. А как, государь, будет ходить из Енисейского острогу по многу служилых людей, и тех немирных князцей умирить мочно» [2, с. 31]. Далее в челобитной Ивана Галкина упоминается, как Тыгын вместе с главой Бордонского рода Бойдоном воевал против него, стараясь не выпустить его за пределы своих владений. Но в челобитной Петра Бекетова 1632 г. упоминаний о Тыгыне нет. Предположительно, что он к тому времени уже умер в 1642 г. Сыновья Тыгына принимали участие в восстании против воеводы Головина, которое произошло по причине так называемой готовящейся переписи среди якутов. Восстание было подавлено, а их руководители и более 20 участников были замучены и убиты в остроге. В их числе были и сыновья Тыгына – Бедьеке (Бозеко), Чаллаайы (Челлай), Усун (УИун) Ойуун. В ходе восстания восставшими хангаласцами был убит ясачный сборщик Осип Галкин, который являлся братом возможного убийцы Тыгына Ивана Галкина. Из этого можно предположить, что сыновья Тыгына отомстили таким образом за своего отца. Сын Бозеко Мазары жил в местности Кудук долины Эркээни. Мазары был зафиксирован в исторических актах под именем Мазары Бозеков. Он дважды ездил в Москву в 1660 и 1680 гг. на прием к царю Федору Алексеевичу. Он актуализировал вопрос о возможности участия князцов в решении споров внутри своих волостей и освобождении их от уплаты ясака.
По преданиям нюрбинских и сунтарских якутов, Тыгын своими неприязненными действиями к сыновьям незаконного отца (после его смерти) вынудил последних переселиться на юго-западный Вилюй, на территории, где сейчас расположены Сунтарский и Нюрбинский улусы (районы) Республики Саха (Якутия). В год спуска озера Нюрба, которое было спущено в реку в 1824 г. [3, с. 57-58] путем отторжения территории от Верхневилюйского улуса, был создан Мархинский улус (позднее Нюрбинский улус) [4, с. 103]. В детстве Нюрбакан и ее родное племя нюрма- ганов (нюрмаганы – ‘люди со стрелами’), проживавшее у озера Нюрба, было истреблено воинственным племенем туматов. Их предок – старик Хоро, по преданиям, переселился в Якутию с юга верхом на быке. По преданию, случайно выжившая Нюрбакаан прибыла в Туймааду и вышла замуж за Мунняна Дархана. Она от него родила, по нюрбинским материалам, трех, а по сунтар- ским преданиям, четырех сыновей – Быркынаа Боотура, Тойук Булгудаха, Босхон Бэлгэтии и Ала Кырсына.
Брат Тыгына Дархана (наименование Дархан в Тюркском каганате давали чиновнику, сборщику налогов, а Тыгын означало имя наследника кагана) Быркынаа Боотур (боотур, баатыр, батыр – ‘профессиональный воин’, Быркынаа – букв, ‘живи припеваючи’) не зафиксирован в ясачных книгах. Значит, он является героем преданий нюрбинских и сунтарских якутов. По преданиям, этот человек по прибытию с матерью и братьями из Туймаады в Нюрбу жил в местности Улуу Сысыы (Улуу – ‘великая’, Сысыы – ‘долина’). Сейчас это территория Чап- пандинского и Джарханского (Джархан вероятно произошел от наименования Джардах – ‘вонючий’, так по преданию называл Муннян свою супругу Нюрбакан) наслегов Нюрбинского улуса. Быркынаа Боотур имел двух сыновей. Старшего звали Таркаайы, его улус был за рекой Мархой на территории нынешнего Таркаинского наслега. Его родной брат Омолдоон жил на территории Улуу Сысыы. В данное время на территории Нюрбинского улуса находятся Таркайский и Чаппандинский (ранее Омолдонский) наслега, территории которых охватывают места проживаний их предков – Таркаайы и Омолдоона. Таркаайы под искаженной русской транскрипцией именем Таркай Быркынин (Таркаайы сын Быркынаа) был зафиксирован в историческом акте, связанном с делом князца Еалтраги Тимиреева, поднявшего восстание в 1675-1676 гг. на нынешней территории Сунтарского улуса. Он в дело введен как посол царской администрации, посланный Мазары Бозековым для переговоров с повстанцами. Там же упоминаются якуты Тюбей Бул- гудаков и Бюлюсют Кырсынов, которые могли являться сыновьями легендарных Тойука Булгудаха и Ала Кырсына. Факт того, что некоторые персонажи преданий вилюйчан коррелируются с реальными личностями, жившими в XVII в., дает нам основание усмотреть в вилюйском цикле легенд определенную долю историчности [5, с. 98-102]. Внуки Нюрбакан, ставшие князьями, дают почву для предположения, что переселение джарханцев в Вилюй состоялось задолго до прихода русских в Туймааду. Сыновья Джархан не являлись первыми якутами, заселившими югозападный Вилюй. В легендах прослеживается сюжетная линия войны братьев с опередившим их бордонским родом якутов, во главе которых стоял шаман Туулээх Тун’урдззх Телуен ойуун (Шаман Тюлюен с бубном, покрытым шерстью). Только после победы над бордонцами сыновья Джархан смогли объявить себя повелителями вилюйского края. Война между бордонцами и джарханцами описывается в предании рассказанного жителем Одейского наслега Спиридоном Никитичем Самсоновым в марте 1925 г., тогда ему было 83 года. По преданию, Тыгын просит своего брата Быркынаа идти с ним в поход против потомков Хаан Хангыная (название племени из предания). Последний отказывается, из-за чего происходит драка, после которого Быркынаа, опасаясь за свою жизнь, по совету жены, прихватив своих родных и немного скота, уезжает в сторону реки Вилюй. Там он останавливается на северной стороне Нюрбы в местности CorjOTOx тиит (‘Одинокая Лиственница’). Между урочищами Баар и Огуруоттаах он видит дом и караулит три дня с луком в руках. Когда он собирается уезжать и седлает коня, из дома выходит человек и проклинает Быркынаа, на что последний, выхватив лук, стреляет в него. После этого, разрезав живот, вытаскивает сердце и печень, нанизав их на вертел и поджарив на огне, съедает со словами: «Оказывается, мой кровный враг по имени Кэтит-Ойогос-Кэтирэй (Кэтит Ойогос Кэтирэй в переводе с якутского означает ‘расширяйся и богатей’), витязь с восточной стороны из Хаан-Хангалас (Хангалас – якутское племя, из которого происходили дарханы), скрываясь, жил здесь. Его я убил. Вот уже как съедаю сердце и печень третьего человека» [6, с. 174— 175]. Атропофагия – обычай поедания сердца и печени в древности бытовал у многих народов мира. Этот обычай показывает, что люди верили в переход частиц силы убитого к победителю.
Война между людьми Кэтирэя и Быркынаа также отражена в предании, представленного в работе Г. У. Эргиса «Исторические предания и рассказы якутов» [7, с. 236]. Информанты – колхозники Бестяхского наслега Алексей Данилович Илистяров и Василий Федорович Нехороков (Нехоруков). По преданию Быркынаа Боотур с братьями Аана Кюсээ (‘Сильное Начало”) и Босхогг Бэлгэтии (‘Хромой Калека”) по прибытию в Нюрбу из Туймаады в количестве 60 человек внезапно нападают на людей Кэтирэя. Происходит сражение, в котором джарханцы побеждают, Кэтирэй гибнет от стрелы Быркынаа, последний выстреливает в небо, стрела падает, пройдя сквозь правый глаз Кэтирэя, и вонзается в стену дома. Воинов Кэтирэя джарханцы во главе с Быркынаа называют войском Кыйаар (‘Дальнее”). Так в преданиях называют Вилюйский край, выходит, что это буквально означает ‘дальнее войско”. Но Кэтирэй не мог быть убит Быркынаа, так как князь Бордонской волости Кэтирэй Быгыев в 1663-1664 гг. принял участие в составлении письма прошения об уменьшении ясака и поставил свою подпись, точнее нарисовал знамя своего рода. Также он был в составе мирной депутации от царской администрации к восставшему князю Балтуге Тимирееву. Следовательно, он мог быть убитым сыном Быркынаа Омолдооном, но об этом зафиксированных преданий нет. Со слов старожила Николая Николаевича Мартынова, слышавшего данное предание, Омолдоон убивает в сражении Кэтирэя и разбрасывает его разделенные куски тела по отдельным местностям вокруг озера Нюрба, как это есть в упомянутом выше предании. Кэтирэй по преданию был сыном Хан- тагара Быгыя (‘Задира’, ‘Силач’), сына Тюлюена Ойууна. Шаман был зятем Тыгына, жил рядом с ним в Туймааде, затем, поссорившись со свояком по имени Кургумар Боотур. переехал в Вилюйский край. В некоторых преданиях указано, что он жил со своими сыновьями Хантагаром Быгыем и Суор Бас Боллоем (‘Голова Большого Ворона”) на территории современных Сюлин- ского или Нюрбачанского наслегов Нюрбинского улуса [8, с. 200-201].
Таким образом, приходим к двум основным выводам. Во-первых, юго-западный Вилюй заселялся до присоединения якутских племен к Московскому государству. Это подкрепляется письменными источниками и зафиксированными преданиями. Так, во второй половине XVII в. внуки героев преданий – Ньырбакаан и Тюлюен Ойууна – фигурируют в исторических актах, зафиксированых царской администрацией. Это также говорит о доле исторической правды нюрбинских и сунтарских преданий.
Во-вторых, подтверждается роль предводителя Тыгына в переселении предков нюрбинских и сунтарских якутов на юго-западный Вилюй, ландшафт которого, по сравнению с долинами средней Лены, не очень пригоден для развития скотоводства. Это говорит о том, что причинами переселения данных родов в юго-западный Вилюй могли быть межродовые противоречия и столкновения из-за обладания охотничьими угодьями, покосами и землями для выпаса на территории средней Лены.
ЛИТЕРАТУРА
1. Иванов В.Н. Россия и Якутия: сквозь призму истории. – Яку тск: ИГИ АН PC (Я), 2007. – 424 с.
2. Окладников А. П. История Якутии. – М.: Изд. АН СССР, 1955. – Том II.
3. Маак Р.К. Вилюйский округ. – 2-е изд. – М.: Яна, 1994. – 592 с.
4. Сафронов Ф.Г. Якуты. Мирское управление в XVII – нач. XX века. – Якутск: Якутское кн. изд-во. 1987. – 127 с.
5. Петров ДМ. Освоение бассейна реки Вилюй якутскими родами в XVI-XVIII вв. // Вестник Томского государственного университета. – 2017. – № 414. – С. 98-102.
6. Ксенофонтов Г. В. Эллэйада. – М.: Наука, 1977. – 246 с.
7. Эргис Г. У Исторические предания и рассказы якутов. – М.-Л,: АН СССР. 1960. – Ч. 1. – 322 с.
8. Ксенофонтов Г. В. Эллэйада. 1977. – М.: Наука. – 246 с.
9. История Якутской АССР, т. 1. Якутия до присоединения к Русскому гос-ву. – Изд. 2-е допол. и перераб. – 1955. – 432 с.
Морфологические особенности глагольной лексики в Корякских фольклорных текстах (на материале самозаписей Е. И. Дедык)
МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ГЛАГОЛЬНОЙ ЛЕКСИКИ В КОРЯКСКИХ ФОЛЬКЛОРНЫХ ТЕКСТАХ (на материале самозаписей Е. И. Дедык)
MORPHOLOGICAL FEATURES OF VERBAL LEXIS IN KORYAK FOLKLOR TEXTS (in E. I. Dedyk autorecord)
Т. А. Головачева
T. A. Golovaneva
В статье представлен анализ морфологических особенностей глагольной лексики, востребованной в рукописных вариантах корякских народных сказок. Глаголы составляют 1/3 объема корякского прозаического фольклорного текста, независимо от его модуса (устного или письменного). Доля глаголов в фольклорном тексте меняется в зависимости от динамичности эпизода. В рукописном фольклорном тексте среди финитных глагольных форм доминируют формы прошедшего I! (неочевидного) времени, в меньшей степени востребованы формы прошедшего I (завершенного) и настоящего времени. Причины выбора той или иной временной формы не очевидны. Вариативность в использовании временных форм обусловлена прагматикой жанра мифологической фольклорной сказки, предполагающей не только воссоздание, но и переживание изображаемых событий в настоящем.
In this paper morphological features of verbal lexis analysis are represented. This lexis is demanded in handwritten variants of Koryak popular tales. 1/3 volume of the Koryak prosaic text consists of verbs in spite of its modus (oral or written). Verb portion changes according to episode dynamics. In handwritten folklore texts among changeable verbs forms of II past (unobvious) time can also be dominant. However, forms of past I (terminated) and present times are demanded the most. Reasons of choosing one exact form are not obvious. Variability in time forms using caused by genre pragmatics of mythological folklore tale which suggests not only reconstruction but also experiencing events of mythological times in the present.
В национальных регионах России в условиях доминирования русского языка и средств массовой информации из бытования уходит традиционная национальная народная культура. В северных поселках Камчатского края, в местах исконного проживания оленных и береговых коряков, в настоящее время только представители старшего поколения владеют родным корякским языком. В сложившихся условиях у возрастных носителей корякского языка появляется чувство ответственности за сохранение родной культуры: они составляют рукописные корякско-русские словари, записывают фольклорные тексты на родном языке. Национальный фольклор, утрачивая свою исконную устную форму бытования, начинает существовать в сценической и письменной формах. Фольклорные тексты в рукописях- самозаписях, являясь естественным проявлением национальной культуры, приобретают особый, самоценный статус и становятся полноценным объектом научного изучения.
Материалом данного исследования послужили рукописи корякских сказок «Юри» («Кит») и «Калаг’а-чачамэ то пипирыльру» («С’таруха-3лой Дух и мыши»). Оба текста представляют собой самозаписи носительницы корякского языка Екатерины Ивановны Дедык (корякское имя Ёкав), 1932 г.р., уроженки с. Воямполка Тигильского р-на Камчатского края. Тексты сказок были записаны Е. И. Дедык в 2005 г. и опубликованы в 2015, 2016 гг. [1, 2]. Рукописи хранятся в личном архиве автора статьи.
Языки чукотско-корякской языковой семьи (чукотский, корякский, алюторский, керекский) относятся к агглютинативным с элементами инкорпорации. Для чу котско-корякских языков характерна сложная система глагольной морфологии. Так, полная парадигма корякского непереходного глагола составляет 83 формы, а полная парадигма спряжения переходного глагола – 539 форм [3, с. 273]. По предварительным наблюдениям, в реальных корякских текстах (устных и письменных) выделяются доминирующие глагольные формы, которые являются опорными для построения большинства текстов: формы настоящего времени и прошедшего I (завершенного).
Глагольная лексика является базовой при создании текстов нарративного типа |4, с. 38, 39]. Глаголы позволяют моделировать развитие сюжетного действия, поэтому глагольная лексика играет значимую роль в стилистике фольклорного [5] или авторского [6] нарративного текста. Одной из значимых стилистических особенностей повествования является глагольная насыщенность текста. Для устных фольклорных текстов береговых коряков А. А. Мальцевой был выявлен средний уровень доли глагольной лексики: глагольная насыщенность устных фольклорных текстов береговых коряков составляет от 23% до 47% [7, с. 260]. Уровень глагольной насыщенности фольклорных текстов в рукописях Е.И. Дедык составляет 31 % и 33 %, что соответствует среднему уровню данного параметра в устных фольклорных текстах.
По предположению А. А. Мальцевой, глагольная насыщенность текста зависит от повествовательного таланта рассказчика: «Уменьшение глагольной насыщенности текста свойственно хорошим рассказчикам, умело расцвечивающим свое повествование свернутыми предикатами и дискурсивными элементами: атрибутами, сирконстантами, частицами. «Глагольность» понижается также в текстах артистичных исполнителей, моделирующих диалоги тембром, высотой голоса и интонацией изображающих действующих лиц» [7, с. 260]. Однако, как отмечает А.Н. Корнев, уровень глагольной насыщенности в тексте также зависит от типа (жанра) текста: «доля глаголов среди всех слов имеет большое значение при анализе нарративов. Нарративный жанр дискурса по определению представляет собой рассказ о прошедших ранее событиях, т. е. действиях, поступках. Глагол при этом играет ключевую роль в микроструктуре текста. Дефицит глаголов приближает текст к жанру описания» [4, с. 40].
Доля глаголов может определяться не только нарративным типом текста, но и динамикой сюжетного повествования: чем быстрее происходит смена событий, тем выше будет глагольная насыщенность в соответствующем фрагменте текста.
В рукописном варианте фольклорной сказки уровень глагольной насыщенности меняется от эпизода к эпизоду. Например, в завязке доля глаголов составляет 48% (из 32 слов 15 глаголов): Митив’ кыевык. гэгитэлин – этг’у гэмэйуэллин. tfv.vty гив’лин: «Чс/ккэ, та мыныллэн ayipij:» «И», – гакумуаллин чакы- гэт. Гэлэлинэт аууау, гэччеллэн мымлыпилъ то гаяйтылэнат. Ыииэучеу, явачетыу кытав’ут га и /) ыауауъят а гэв’уыволэн: «Ына-а-а, тыкуеуоу, тыку пав ’яуатоу! Ипа, мынылуыт аууау?» Гэлэлинэт / ‘Утром, проснувшись, [сестры] посмотрели на нее [на вошь] – еще подросла. Одна [сестра] сказала: «Сестренка, отнесем-ка ее к морю!» «Да», – воскликнула [другая] сестра. Пошли вдвоем к морю, опустили вошку [в воду] и возвратились домой. Однажды вечером вдруг [одна из сестер], напевая, сказала: «Ох, что же со мной происходит, тоскую! Может, пойдем к морю?» Пошли [сестры] вдвоем’.
Наименьшее количество глаголов содержится в финальном эпизоде сказки. В центре изображения финала не действие, а описание (в частности, описание тех благ, обладателями которых стали молодожены). Глагольная насыщенность финального эпизода составляет 19% (из 32 слов 6 глаголов): Ыныкъявал уытой уэлвылг’ынеуу то эе ‘ын гакылгаллинат уоят уетикик. Вагалгыг’э ом ста у уетикик то яуам мэтг’аамноуэтыу г’эуэегыг’и. Малъеыг’аек нутэк г’уеви митг’атт ятам яяняуо то штыка уояв’. В’уччип ена- тыны ныг’эли омакау тоиуав’тыуылг’эн: уачгываг’оячекэн то митг’аляуэн / “Позади него вышел огромный табун и уже запряженная в нарту пара оленей. Сели вдвоем вместе в нарту и сразу в красивое место отправились. Немного позже в тундре появилась красивая огромная радужная яранга и много оленей. Таким стало место совместной жизни молодоженов: бедного юноши и красивой девушки’. Финальный фрагмент сказки не предполагает динамики. Напротив, достигнутое героями счастье представлено в сказке как устойчивое состояние полного благополучия. Финал представляет собой описание, при этом «описательность противоположна нар- ративности в широком смысле. В описательных текстах излагаются статические состояния, рисуются картины, даются портреты <…>» [8, с. 18]. Таким образом, помимо повествовательного дара рассказчика, доля глаголов в тексте определяется особенностями повествования, а также особенностями определенного этапа развития сюжетного действия: в финальном эпизоде сказки доля глаголов меньше, нежели в завязке, ускорение / замедление динамики развертывания сюжета влияет на повышение / понижение доли глаголов в том или ином фрагменте текста. Глагольная насыщенность создается финитными, инфинитными глагольными формами.
Инфинитив соотносится с фазовыми глаголами начала и завершения действия, а также с глаголом невозможности совершения действия пыкаеык “не мочь’: Напкавын юуъюн нануын чычак / “Не могут у кита живот вспороть’. Будучи синтаксически зависимым от основного глагола, инфинитив опосредованно перенимает показатели переходности / непереходности, времени, наклонения, лица-числа, которые формально выражены в структуре основного глагола: на=пкав=ын чыча=к ‘Lo\\A=hc M04b=3sgP вспороть=ШР’ (они [женихи] не могут его [кита| вспороть).
В инфинитиве формально отсутствуют показатели лица-числа актантов действия, отсутствуют показатели времени и наклонения, однако в корякском языке в инфинитиве может быть выражена категория дезидератива (желательности действия). Показателем формы дезидератива является конфикс й(э)= II й(а)= …=//: от основы глагола чыви=к “рсзать=1ЫР путем присоединения конфикса дезидератива образуется глагол со значением ‘хотеть разрезать’: е=чви=у=кы ‘DES=pc3aTb=DES=IN F’ (хотеть разрезать): …яуам е’алата уыеонэн ечвиукы нануын юуъюн – актыко! / ‘сразу ножом начал хотеть разрезать живот кита – невозможно!’ В фольклорном тексте форма дезидератива (желательности) отражает стремление героя вступить в поединок, побороться за обладание невестой. Несмотря на большое желание разрезать шкуру кита, внутри которого находится девушка-невеста, стремление богача оборачивается неудачей.
Сюжеты корякских фольклорных сказок разворачиваются в хронологической последовательности. В корякском языке есть несколько деепричастных форм, которые отличаются по признаку их временной соотнесенности с основным действием. Деепричастие на =к (данная форма омонимична форме инфинитива) обозначает действие, предшествующее главному: Яйтык, гэйигэллинэт / “Возвратившись домой, обрадовались они [сестры]’; Мптпв’ кыевык, гэгитэлин – этг’у гэмэйуэллин / ‘Утром проснувшись, посмотрели [сестры] на нее [на вошь] – еще подросла’.
В рукописных текстах Е.И. Дедык помимо деепричастия предшествующего действия на =к использована форма деепричастия одновременного действия, образованная при помощи конфикса гаиуы=…=та: Ыннэучеу, явачетыу кытаеут гайуыауауъята гэв’уыеолэн… / ‘Однажды вечером вдруг [одна из сестер], напевая, сказала…’. Среди финитных глагольных форм наиболее востребованной в рукописи Е. И. Дедык является форма прошедшего II (неочевидного) времени (27 из 66 финитных глагольных словоформ, что составляет 41 %). В грамматике А.Н. Жуковой форма прошедшего II (неочевидного) времени трактуется как форма причастия прошедшего времени: «Причастие употребляется для выражения прошедшего неочевидного времени и для выражения неактивного залога. Неочевидность действия и «неактивность» залогового значения оказываются связанными между собой» [3, с. 265]. Причастие прошедшего времени – типичная для фольклорных текстов форма актуализации действия, т. к. обозначает действие, «которое было закончено задолго до момента речи» [9, с. 181].
В рукописном тексте Е.И. Дедык формы причастий прошедшего времени отличаются простотой структуры, отсутствием акциональных аффиксов: гэ=гитэ=лин
PP=c\iOTpcTb=3sgP (увиден он), гэ=ччел=лэн РР= положить=38§Р (положен он), л? салом лэн ‘ РР=услы maTb=3sg Р ‘услышан он’, га=пэнии=лэн ‘PP=Ha6pocHTbCM=3sgP’ (захвачен он).
га ты ила лж PP=HCTpenaTbca=3sgP’ (истрепан он); гэ=лэг’у=лин ‘ РР=увидсть=35§Р (увиден он), гэ юн XI =линэ в ’ ‘ Р Р=ж и т ь=3 n sg S=Р L (жили
они); г=ие’=лт ‘PP=CKa3aTb=3sgS (сказал он), гэ=лэ=линэ=т ‘PP=yfiTH=3nsgS’ (ушли они двое / две). Подавляющая часть причастий прошедшего времени (24 из 27), употребленных в рукописном варианте фольклорной сказки, имеют одноосновную структуру.
Помимо глагольных форм прошедшего неочевидного времени, в рукописном варианте Е.И. Дедык в достаточной мере востребованы и формы I прошедшего времени, или прошедшего завершенного (19 из 66 финитных глагольных форм, что составляет 28%). В корякском языке форма прошедшего I времени не имеет специальных показателей. Непосредственно к глагольной основе присоединяются показатели лица и числа субъекта (если глагол непереходный): Кытав’ут нануыууо чепуытой лыгимнтг’аляуэ / ‘Вдруг из живота появилась очень красивая девушка’; Ыннэн ляуэяуам чеймэви уачгываг’оячекыц / ‘Эта девушка сразу приблизилась к бедному юноше’; Ыныкявал уытой уэлвылг’ынеуу… / ‘Позади него вышел огромный табун…’
Прошедшее I время не имеет дополнительных смысловых значений и «охватывает по существу все значение действия, совершившегося до момента речи» [3, с. 232]. В рукописных текстах фольклорных сказок в самозаписи Е.И. Дедык глаголы в прошедшем II (неочевидном) соседствуют с глаголами в прошедшем I (завершенном), причем, пока не удается объяснить условия выбора той или иной формы прошедшего времени (I или II). В тексте Е. И. Дедык эти две глагольные формы следуют буквально одна за другой: ГэлэлинэтПрош п, Кытав’ут малыявау выччетиПрош 1 юуыйняуу то яуам пыгатэ”1′” 1 чаймыу чакэтыйыкыу. Яйтык, гэйиг’эллинэт11 г’01” 11 / ‘Пошли [сестры] вдвоем. Вдруг вдалеке показался огромный кит и сразу поплыл поближе к сестрам. Вернувшись домой, порадовались’. Пока трудно объяснить, какие факторы обусловливают выбор I или II формы прошедшего времени. Возможно, выбор формы I прошедшего (завершенного) времени обусловлен необходимостью выражения активного залога: Кытав’ут малыявау выччетип?°ш1 юуыйняу)? то я/рм пыгатэ **”‘ чаймыу чакэтыйыкыу / ‘Вдруг вдалеке показался огромный кит и сразу поплыл поближе к сестрам’. В приведенном предложении однородной связью объединены две глагольных словоформы прошедшего I (завершенного) времени, при этом внимание повествователя в большей степени сосредоточено на активности деятеля, нежели на факте завершенности действия (что следовало бы ожидать, ориентируясь на принятое условное название формы I завершенного времени). Выбор формы сопряжен с актуализацией персонажа (кита) как активного деятеля, что формально выражается в глагольных словоформах посредством показателей субъекта действия: вычч.ет=и ‘BHgHeTbca=3sgS’ (показался=он, стал видимым=он), пыг.ат=е ‘плавать на HOBepxHOCTH=3sgS’ (поплыл=он). Примеры из рукописного фольклорного текста свидетельствуют, что доминирование форм прошедшего I (незавершенного) времени коррелирует с высокой степенью активности персонажа. Чем более активную позицию в развитии сюжета занимает тот или иной персонаж, тем больше вероятности, что при актуализации его действий будет использована глагольная форма прошедшего I времени. Например, в эпизоде, повествующем о попытках богачей разрезать живот волшебного кита, женихи-богачи предстают как активные персонажи, их действия актуализированы при помощи форм прошедшего I времени: Ынуыг’ан ъшыу пыттоуычг’о ятан тав’аулайирот 1. Нап- кавы11и,ю'” 1 юуъюн нануын чычакш& / Так все богачи только попробовали [разрезать]. Не смогли живот кита вспороть’. В финальном эпизоде сказки главные герои: парень-сирота и его невеста обретают не только богатство, но и самостоятельность. Активность персонажей подчеркивается выбором глагольных форм I прошедшего времени: Вагалгыг’эПрош- 1 омакау уетикик то ядам мэтгаамноуэтыу г’чучвгыг’и””'”” 1 / ‘Сели вдвоем вместе в нарту и сразу в красивое место отправились’.
События, изображаемые в сказке «Кит», относятся к мифическому прошлому, что побуждает рассказчицу использовать глаголы прошедшего I (завершенного) и прошедшего II (неочевидного) времени. Однако помимо глаголов в форме прошедшего времени, Е.И. Дедык использует и формы настоящего времени. Из 66 форм финитных глаголов 12 — глаголы в форме настоящего времени (18% от общего количества финитных форм). В корякском языке форма настоящего времени образуется путем присоединения к основе циркумфикса ку=/ ко=…=у. Глаголы в форме настоящего времени могут обозначать: 1) действие, неп