ОБРАЗ КОРКЫТ АТА В ФОЛЬКЛОРЕ И ЛИТЕРАТУРЕ
THE IMAGE OF KORKYT АТА IN FOLKLORE AND LITERATURE
Ж. А. Аймухамбет
ZH.A. Aymuhambet
Имя Коркыта известно как гениального жырау, великолепного кюйши, прорицателя, советника ханов, автора удивительно красноречивых слов, сохранившихся в устах народа в качестве назиданий. Все сюжеты, связанные с Коркытом, насыщены явлениями, наполненными особенными таинствами. В казахском фольклоре появление и уход Коркыта связаны с водной стихией, его кобыз воспринимается как свидетельство удивительных возможностей духа, а его кюйи на кобызе обладают неотъемлемой символикой вечной жизни. С судьбой Коркыта связана закономерность жизни, которая предопределяет «единство» противоположностей. Вместе с тем Коркыт является личностью, ставшей персонажем и в письменной литературе. В основу художественных произведений о Коркыте заложены фольклорные мотивы.
Name of Korkyt, who was an ingenious zhyrau (literally — the storyteller), a magnificent kyuyshi (the performer of musical work on a kobyz and a dombra), the prophet, the adviser to khans, the author of wise words which have remained in the memory of people as the author of words of edification, a legendary personality known in all Turkic world including Kazakhs. All legends connected with Korkyt are filled with mysteries. In Kazakh folklore, Korkyt’s emergence and withdrawal from this world are connected with water elements, kobyz — is perceived as the evidence of surprising opportunities of spirit, and his kyuy (pieces of music) on a kobyz possesses the integral symbolics of eternal life. There is a deep philosophical sense in motive of Korkyt running from death. Famous sayings concerning a name of Korkyt as «Wherever you go there is a grave for Korkyt», «As the flame lit in honor of Korkyt», etc. considered as words of edification gives us a broad worldview in folklore and mythology of that period. Korkyt’s destiny represents regularity of life, it also predetermines «unity» of contrasts. At the same time, Korkyt is the personality, who had become the character in written literature too. The important thing is that the basis of legends and literary works about Korkyt are made by folklore motives. The main aim of this article is to make deductions on the basis of the analysis of the works devoted to this t-heme.
В мифологии имя Коркыта известно как гениального жырау, великолепного кюйши, прорицателя, советника ханов, автора удивительно красноречивых слов, сохранившихся в устах народа в качестве назиданий. Все сюжеты, связанные с Коркытом, насыщены явлениями, наполненными особенными таинствами. В казахском фольклоре появление и уход Коркыта из этого мира связаны с водной стихией, его кобыз воспринимается как свидетельство удивительных возможностей духа, а его кюйи на кобызе обладают неотъемлемой символикой вечной жизни. С судьбой Коркыта связана закономерность жизни, которая предопределяет «единство» противоположностей. Вместе с тем Коркыт является личностью, ставшей персонажем и в письменной литературе. В основу художественных произведений о Коркыте заложены фольклорные мотивы.
В казахском фольклоре рождение Коркыта связывают со сверхъестественными явлениями. В героических сказаниях «Ляпам ыс батыр», «Кобыланды батыр» мотив появления главного героя подобен рождению Коркыта, но в описании рождения Коркыта включены строки о вселенском потопе.
Коркыт туар кезшде Кара жерд!
кул алган Кара аспанды су алган.
Ол туарда ел коркып,
Туган сон эбден куанган!
В пору рождения Коркыта Черную землю осыпал пепел,
Вся земля утопла в воде.
Когда он рождался, народ боялся,
И наконец, родившись, он Обрадовал всех ликованием.
Эти строки напоминают сюжеты, связанные с вселенским потопом. В космологических мифах подобные сюжеты занимают особое место. По мнению исследователей, сюжеты о вселенском потопе встречаются в «Эпосе о Гильга- меше», такие же сюжеты приводятся в священных книгах. В шумерской мифологии весь мир изначально был покрыт водой. Виновен в этом повелитель океанов — ужасное чудовище, женщина-божество по имени Тиамат. На битву с ней выходит Мардук, чтобы победить ее и обустроить миропорядок. Мардук побеждает и разрубает ее тело надвое, из ее верхней части он создал небо, а из нижней — землю [1].
В китайской мифологии борьбу с наводнением ведут духи небес и гор, великаны и герой. Так, на борьбу с водной стихией отправляется сын правителя Чжаунь-сюйя — Гунь, но ему не удается обуздать ее. После гибели Гунь из его мертвого тела возрождается Юй, которому было суждено обуздать стихию. Потоп в китайской мифологии — это результат проклятия богов, испытания, насланные на людей, борьба и победа над ней — победа всех земных сил и их триумф [2, с. 110-112].
Согласно казахской мифологии, когда наступил вселенский потоп, по воле Аллаха, в качестве спасителя человечества выступил пророк Нух (согласно Библии — пророк Ной), судно которого пристало к горе Казыгурт. Гора Казыгурт занимает важное место в мировой мифологии, в том числе и в казахской мифологии. О том, как на вершине горы Казыгурта останавливалось судно, и как начиналось возрождение новой жизни, в казахской мифологии повествуется с особым вдохновением.
По мнению исследователей, из всех мифов мира наверняка самый живучий и распространенный миф о вселенском потопе. Великое наводнение уничтожило почти все человечество или, по крайней мере, значительную его часть. Подобное можно встретить в поверьях практически каждого народа, в том числе и у казахов. Даже рождение Коркыта связано с такими сверхъестественными явлениями, как покрытие неба темной завесой, земли потопом, соответственно появившийся на свет при таких обстоятельствах человек уже является необыкновенным. Это своего рода «малый потоп» из тюркской мифологии.
А. Маргулан, изучая множество древнейших легенд, пришел к выводу, что «местность, где проживал Коркыт, относится к низовьям Сырдарьи, поэтому эта местность у казахов называлась «Су аягы Курдым» — букв, «место, где сгинул в воде Коркыт». Подобный сюжет есть и в киргизском эпосе.
Народная этимология производит имя Коркыт от глагольного корня корк ‘бояться’. В казахском языке слово цорцыт имеет значение ‘испугать, ‘перепугать», ‘устрашить. По этому поводу В.М. Жирмунский, ссылаясь на А. К. Боровкова, пишет: «Рассмотрение лексики среднеазиатского подстрочного перевода и комментария к Корану (тафсир) ХП-ХШ вв. позволило ему установить наличие в тексте переносных значений имен, производимых от глаголов цорц ’бояться’, ‘пугаться’, цорцут «пугать, «устрашать, цорцганпар «набожные . ‘благочестивые’ (т. е. боящиеся бога) и др.: коркутгап или коркутгучи обычно переводят по-арабски как nazir ‘увещевать’, ‘проповедник’, ‘наставник, «посланник’. В таком случае слово «Коркут» могло бы иметь такое же значение и было бы по своему происхождению именем-прозвищем» [3, с. 164].
Известно, что в чреве своей матери Коркыт находился три года. Трехмерность вертикального познания мира свойственна мифологии всех народов. Соответственно, небесный, земной и подземные миры представляют из себя пространство, которое всецело раскрыло все свои секреты Коркыту.
Сохранившиеся сюжеты легенд и мифов о Коркыте занимают важное место в культуре народа. Согласно народным поверьям, у мавзолея Коркыта вечно горит огонь и слышны наигрыши кюйя на кобызе. Коркыту, как мудрецу и учителю народа, приписываются изречения народной мудрости — пословицы: «Корцытца жаккан шырактай» — Как пламя, зажженное в честь Коркыта’ и др.
«Книга Коркыт ата» относится к ряду произведений литературы, ярко изображающих данный литературный образ. В этом литературном памятнике огузо-кипчакского периода создан образ мудрого прорицателя, великого сказителя- жырау, советника ханов, сражавшегося за единство народа. В 1922 г. в журнале «Шолпан» была опубликована поэма «Коркыт», написанная выдающимся казахским поэтом Магжаном Жумабае- вым. В основу поэмы заложены устные народные сюжеты о Коркыте. М. Жумабаев, изображая образ гениальной личности тюркского мира, связывает его образ с алтайскими горами. Так, поэт повествует «Как испокон веков народ алаш жил в раю, обетованном Алтае» и «В одиночестве бродил в просторах он Алтая» [4, с. 155]. В поэме М. Жумабаева через образ Коркыта отчетливо прослеживаются разочарование и мучительные переживания о наступивших временах.
«Образ Коркыта, как проводника, связывающего два мира, лег в основу написания новой фантастической повести Р. Бектыбаева «Кбайта оралган Коркыт ата» — «Вновь вернувшийся Коркыт ата». В 1998 г. эта повесть была переведена на турецкий язык. В самом начале произведения автор объясняет этимологию имени главного героя и пишет: «По тому, как известно нам, Коркыт (Хор-Хут) означает снизошедший с небес, созданный из солнца величественный бог, стрела, принадлежавшая ханам и царям, дарящая жизненную энергию — «Кут» («Благодать»), Вместе с тем, он является царем подземного царства, обладающий огромной силой. Тем более Коркыт являлся тем, кто мог проливать дожди, пускать реки вспять и вести беседу с Тенгри. Ко всему этому, выросшее на кыпчакских степях венгерское племя мадияр, слово «Коркыт» связывает со словом «великий» [5, с. 84].
Исследователи считают, что «использование готовых сюжетов» присуще «эпохе синкретизма». «В эту эпоху два событийных архетипа проявляются как определенная степень художественного развития, в языковом изложении в этих готовых сюжетах наблюдается ее кумулятивные и циклические виды» [6, с. 169]. О. М. Фрейденберг пишет: «закончилось время воспроизведения сюжетов, теперь начинается время их использования» [7, с. 322]. Здесь исследователь объединяет кумулятивную и циклическую структуры, рассматривая ее с позиции «мифологического сюжета».
Исследователь литературы древнейших эпох А. Кыраубаева пишет: «Тематика жизни и смерти присутствует в таких древнейших источниках культуры человечества, как «Гильгамеш» и «Авеста» [8, с. 39]. В «Книге о Коркыт ата» данная тематика раскрыта в главе, посвященной храброму Домрулу.
Дастан «Корцыттыц керш («Могила Коркыта») поэта Иран Гайыпа был написан на основе известных в народе сюжетов о Коркыт ата. Основными персонажами мифодраматической поэмы являются мудрец Коркыт ата, Краснокрылый Душегуб Азраил, Каракожа-Огыз (отец Коркыта), Камка-Кипчак-ана (мать Коркыта), Сарын-ару (супруга Коркыта), Кахан (правитель), Рапиль (друг), Нике (любовница). Кроме этого, в поэме присутствуют Голоса и Сорок девушек. События относятся к периоду пророка Мухаммеда (сгс) (VII—VIII), местом происходящих событий являются берега Баята (р. Сырдарья). В содержании драматической поэмы отчетливо прослеживаются узнаваемые сюжеты. И Гайыпу удалось показать яркую, красочную поэтическую изюминку, используя известную сюжетную линию.
Наиболее широким распространением пользуется легенда о смерти прорицателя, записанная в нескольких вариантах, когда, боясь смерти, Коркыт изготовил кобыз, издающий печальную и дивную мелодию.
В содержании драмы Коркыт взывает к владыке небес — Тенгри. Эти действия происходят на фоне «Поднебесия… На земле… В великой степи… На природе». Коркыт в безутешном плаче, стремящийся в небеса с целью беседы с Всевышним-Тенгри, предстает в образе, олицетворяющим всю печаль человечества.
В драме И. Гайыпа рождение Коркыта переданы следующим образом:
Мен келерде —
Ай менен кун шагылысып,
Аруана-пршгчк
Кушсшен жанылысып
Ауа козданып
Кара аспанды бу алды
Топырак базданып
Кара жсрд| су алды.
Ею аякты жумыр бастыньщ
Зэре-кутын ушырып,
Салып тудым лацды…
Когда я рождался.
Луна и солнце пересеклись.
Сбив с колеи
Великую гармонию жизни.
Все небеса объяло Темной мглой.
Разгорячился воздух.
Черная земля покрыта водой.
Перепугал народ.
С такой вот смутой Родился я на свет.
Пер. автора
В монологе Коркыта рассказывается о том, как мудрец, испытывая душевное волнение в обществе людей, устремляется в бегство, где наедине с природой и молитвами старается познать тайны мироздания.
Во второй сцене Коркыт с посохом в правой руке и с кобызом на левой руке ведет разговор с птицами: Кобыз yiiine/ зармых /Цорцыгл. — ‘Мы так истосковались / По звуку кобыза / Коркыт’. А голоса журавлей передают ему, что его ожидает красивая и статная подруга сердца. В этот момент он начинает играть на кобызе. Кюй продолжается видениями. Коркыт, вслушиваясь к каждому звуку кобыза, впадает в транс и видит свою Сарын-ару в сопровождении сорока девушек. Очарованные дивным звуком, утомленные долгой дорогой, они попадают в пустыню, где все сорок девушек погибают, а Сарын-ару с израненными стопами, дойдя до Коркыта, падает в беспамятстве. В другом варианте легенды, кроме сорока девушек, упоминается о величественной деве.
В драме И. Гайыпа сюжетная линия претерпела литературную обработку в виде хромоты Сарын-ару. События второй части драмы начинаются со смерти Кагана. В этот момент одновременно происходит и землетрясение, и затмение солнца, издалека доносится мелодия кобыза, и появляется Коркыт. Пытаясь оживить бека, Коркыт ударяет свой посох о землю, звоня бубенцами, призывает всех джинов, но все попытки оказываются тщетными. В драме образ Коркыта, борющегося со смертью, становится все более сложным. Пытаясь показать свое превосходство, Смерть-Азреил вселяет душу в тело Правителя-Бека. Бек, взойдя на трон, спрашивает, кому принадлежат кобыз, а кому — могила. Голоса отвечают ему, что кобыз и могила принадлежат Коркыту. И. Гайып через постоянную формулу, выраженную изречениями народной мудрости, подводит к мифу о смерти. Далее Коркыт должен был спуститься в могилу, выкопанную для Правителя-Бека. В драме Коркыт узнает, что Душегубом-Азреилом является не кто иной, как сам Тенгри, он преклоняет голову перед его величием. Голос Тенгри говорит ему, чтобы «вместо своей души он нашел другую». Отчаявшийся Коркыт называет имена — Каракожи (отец), Камки (мать), Рапиль (друг), Ники (любовница). В столь тяжелый для Коркыта миг спасает его супруга Сарын-ару. Она просит Азреила взять ее душу. Но он не осмеливается взять ее душу, потому что она беременна. Коркыт соглашается отдать свою душу, но с условием, что перед смертью он сыграет на кобызе. Как только он начинает играть на кобызе, из могилы исчезает Смерть- Азреил и замолкают голоса, но как только умолкает кобыз, то все снова начинают кричать «могила для Коркыта».
В четвертой сцене Прорицатель-Коркыт, сидя на расстеленном ковре на водной глади Сырдарьи, играет на кобызе. Когда он засыпает, его кусает змея. Последняя воля Коркыта — похоронить его в Казалы, а его кобыз отдать сыну. Автор в момент кульминации сюжета обрамляет текст драмы следующими строками: «как будто солнце затмилось, как будто землю раскачало», тем самым придает драме значительную художественность и глубже раскрывает его мифическую сущность. Мифодраматическая поэма «Могила для Коркыта» И. Гайыпа преобразовывается в соответствии с идейно-художественными целями, которые автор построил на драматических коллизиях, что позволило глубже раскрыть сложный образ таинственного Мудреца-Коркыта.
Для кочевников личность Коркыта навеяна ареалом особой таинственности. Кюйи Коркыта- «¥шардыц улу ы». «Желмая», «Таргыл тана», «Башпай», «Эуппай» и др. — являются основой развития искусства кюйев. Легенды, связанные с кюйями, в казахском фольклоре занимают особое место. Они сочетают в себе синтез импровизаторства кюйшы и баксы, мудрости и дара, свойственные сказителям-жырау. Если верить догме ученых мифологов, то вера в мифы раскроет истины, которые таятся в них. Только тогда можно будет познать таинства «жизни, которые будут после этой жизни», и только тогда человек сможет вернуться снова в столь желанную для него «вечность» и «обетованное место». Личность Коркыта, так отчаянно искавшего место, где можно было бы найти вечное пристанище, наполнена столькими загадками. Само появление Коркыта на этот свет было ознаменовано «малым потопом», уход в вечность тоже связан с водой. Коркыт для кочевников стал символом вечности духа, а значит, и вечности жизни.
ЛИТЕРАТУРА
1. Культура древнего Двуречья [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://kazorta.org/ezhelgi- os-zen-m-denieti/ (дата обращения: 05.09.2018).
2. Садовская И. Г. Мифология. — М.: МарТ; Ростов н/Д: МарТ, 2006. — 343 с.
3. Книга моего деда Коркута. — М.-Л.: АН СССР, 1962. — 299 с.
4. Жумабаев М. Кеп томдьщ шыгармалар жинагьг. 1 том. — Алматы: Жазушы. 2008. — 208 б.
5. Бегатбаев Р. Кбайта оралган Коркыт Ата: Повесть жэне эцпмелер. — Алматы: Жазушы, 1998. — 84 б.
6. Теория литературы: учеб, пособие для студ. филол. фак. высш. учеб, заведений: ИЦ «Академия». В 2 т. / под ред. Н. Д. Тамарченко. — Т. 2. — М„ 2004. — 368 с.
7. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. — М.: Лабиринт, 1997. — 448 с.
8. Кыраубасва А. Ежелп эдебиет. — Астана: Елорда, 2001. — 224 б.
